Надежда Владимировна Веселовская - Путь к Имени, или Мальвина-Евфросиния

иностранцами, почему-то очень любящими жениться на русских. Тут тоже два пути: можно сотрудничать со специальными агентствами, а можно поехать работать за границу и уже там, на месте, подцепить себе мужа с деньгами... Мы так разгорячились, что готовы были тут же посылать запрос в интернет и бежать в посольство за визами. Только самые робкие, вроде Анюты Тихоновой, которую чаще звали Нютой, остались непричастны общему ажиотажу.

Все это было несколько лет назад, еще до того, как выявились аферы преступных фирм, отправлявших девушек за границу. У них отбирали паспорта, якобы для заключения контракта, и фактически продавали в заграничное рабство. Но разве мы тогда это знали? Только по счастливой случайности, а в какой-то степени по инерции жизни ни одна из нас таким образом не пострадала.

Когда я после того школьного разговора заикнулась дома о своей возможной карьере, мама пришла в ужас. Кроме того, что она не могла представить себе нашу разлуку, материнское чувство интуитивно предупреждало ее об опасности. Да и вообще, замужество представлялось ей как нечто, с одной стороны, романтическое, а с другой — жизненно-устойчивое. «Строить семью, — говорила мама. — Тебе еще рано строить семью». Сейчас-то уже не рано, да все никак эта стройка не ладится. А тогда мама сказала и о том, что семья должна создаваться на родной для человека земле, чтобы его дети наследовали язык, традиции, определенный образ жизни. Одним словом, наследовали Родину. И, если посмотреть с другой стороны, — чтобы сама Родина не пустела, не подвергалась вырождению. Тогда уже в нашей стране смертность превышала рождаемость, но еще не настолько, как сейчас.

И хотя мамочка говорила вполне искренне, главное заключалось все-таки не в этом. У нас с ней была более узкая, однако очень важная для обеих цель — получше устроить меня в жизни. Я выросла без отца, можно сказать, в бедности, так что была, наверное, чем-то обделена. И вот когда я выросла, настало, казалось бы, время наверстать. А время для этого было благоприятным во всех отношениях: все вокруг только и говорили о том, что теперь, после перестройки, молодежь имеет большие возможности. И пусть я не какая-нибудь там красавица и не вундеркинд, но и дурнушкой или тупицей меня тоже не считали. Мамочка сохранила мне с детства хорошее здоровье, воспитала как хорошую девочку, научила терпеливо работать. А уж желания отдаться созидательному труду, который нас к тому же и обеспечит, во мне было хоть отбавляй!

Но чего-то, видимо, не хватало, потому что в конечном счете все наши прожекты насчет работы сошли на мыльный пузырь. Предложений было множество — но стоило нам нацелиться, как через некоторое время выяснялось, что данный вариант кусается. Там надо было самим платить, там место, при ближайшем рассмотрении, выходило вовсе не таким выгодным и удобным, как представлялось сначала. А иногда оказывалось, что «тут есть риск», как определяла моя умница-мама. Везде, где требовалось участвовать в каких-то авантюрах, допускать вольности с мужчинами либо отвечать за материальные ценности, мама вставала грудью. Она меня от многого в то время остерегла, даже от потери денег, скопленных в результате ежегодной работы в трудовых летних лагерях. Потому что, поторкавшись во все вроде бы открытые двери и не сумев в них войти, я впала в уныние и стала мечтать о положении рантье. Первый же частный банк, обещавший невероятно высокую прибыль, показался мне заслуживающим внимания. Моя одноклассница и соседка Нюта, слишком скромная, чтобы выступать на наших школьных дебатах, и только слушавшая других, уже отнесла свои деньги в этот самый банк. А через год мы встречались с ней во дворе в несусветную рань — ибо сама я, увы, к тому времени устроилась дворником и по совместительству уборщицей подъезда, а она же шла в банк занимать очередь, состоящую из обманутых вкладчиков. Деньги действительно возвращали, так как в дело вмешалась прокуратура, но стоять приходилось целыми днями, с утра до вечера. Нюта рассказывала, что в банке открыто пять окошек: четыре на вклад, хотя уже никто не хотел вкладывать в этот банк деньги, и одно на выплату — то, к которому и тянулась огромная взбудораженная очередь. В конце концов я перестала встречать Нюту по утрам: она бросила затею с возвращением вклада. В медучилище, куда она поступила, потребовали посещать занятия, а не стоять вместо этого в очередях. Из страха быть

--">