Автор неизвестен - Народные сказки , Эпосы, мифы, легенды и сказания , Ия Васильевна Стеблева - Проданный сон

главного
героя— человека — в поисках чудесного. Тигр, лев, змея, кошка, собака,
ворон, голубь и другие выступают в роли помощников героя. При этом
обычно последний сначала проявляет свои добрые чувства по отношению
к зверю, и тот в благодарность оказывает ему помощь.
Мир туркменской волшебной сказки тесно связан с мифологией
иранцев и арабов, что явилось результатом культурных взаимосвязей
народов. Обязательные персонажи волшебной сказки — пери, дэвы, дра­
коны, птица Симург и птица Зумруд (по-туркменски Замыр). Роль этих
персонажей в туркменской сказке не отличается от той, которую они
играют в арабских и персидских сказках. Однако в их облике есть и
некоторые специфически туркменские черты. Например, пери в иран­
ской мифологии — это злые или добрые духи, появляющиеся в виде пре­
красных девушек. В туркменской сказке пери — это красивая девушка,
обычно лопавшая в плен к дэву, иногда наделенная магической силой,
а иногда и нет. Изображение пери просто как девушки-красавицы несом­
ненно связано с влиянием классической среднеазиатской поэзии, в кото­
рой «пери» стало символом женской красоты. По иранским поверьям
пери могут превращаться в голубей. Подобную аналогию мы можем про­
следить и в туркменской сказке «Проданный сон», где пери Гюлькахкас
и ее подруги превращаются в голубей. С этим мотивом связано также
и участие в сказке голубя как помощника героя, но без указания, что
это превратившаяся в голубя пери («Пять каландаров»). В каком бы
качестве пери ни фигурировали, как волшебницы или как просто краси­
вые девушки, они всегда помогают герою и поэтому олицетворяют собой
доброе начало в сказке. Даже «злая пери» из сказки «Сын БахаветдинаВерблюда» действует по отношению к герою вполне доброжелательно.
Все злое, угрожающее герою, сконцентрировано вокруг образов дэва
и дракона. Но если в иранском фольклоре дэв — это чудовище, оброс­
шее шерстью, с рогами, огромными глазами и носом, с когтями на руках,
ногах и коленях, с копытами и хвостом, то дэв туркменской сказки вос­
принимается скорее как человек, только огромный, прожорливый 'и глу­
пый. Иногда дэв наделяется большим числом голов («Три сына пади­
шаха»), в других случаях есть упоминание о хвосте («Кельдже-батыр»).
Возможно, однако, что рассказчику нет надобности всякий раз описывать
наружность дэва, так как предполагается, что слушателям она хорошо
известна. Поэтому рассказчик останавливает свое внимание главным
8

образом на описании мощи дэва: «Когда дэв поворачивает назад, небо
покрывается тучами и дует ветер. Когда ему остается день пути сюда,
шумят вершины деревьев, когда же дэв сюда доходит, дрожит земля,
деревья трещат и ломаются» («Караджа-батыр»). Но несмотря на свою
мощь, дэв обрисован в сказках в высшей степени добродушно. Он глуп,
неповоротлив, часто труслив, его легко обмануть и убить. Дэвы не только
послушны (в сказке «Сорок небылиц» дэв по приказу падишаха отка­
зался от своих злых намерений), но и склонны помогать людям («Три
сына падишаха», «Караджа-батыр»). Точно так же двойственна и при­
рода дракона, который рисуется в виде огромной змеи. Драконы могут
людям вредить (в сказке «Сирота» дракон, улегшись, перекрыл реку,
и жители города, чтобы получить воду, отдают ему на съедение деву­
шек), но могут и помогать (в сказке «Овез-лентяй» дракон из чувства
благодарности к Овезу помогает ему добыть чудодейственный перстень).
Эпизодически в сказках появляется образ старухи-дэва, который весьма
любопытен. Так, в сказке «Проданный сон» герою помогает своим кол­
довством старуха-дэв, живущая в черной юрте. Этот же образ встре­
чается в сказке «Мачеха и падчерица»: поднявшийся ветер вырывает
у девушки хлопок и уносит его в черную лачугу, где живет старуха-дэв.
А в сказке «Караванбаши» есть следующие строки: «Потихоньку, поле­
гоньку, мимо черной лачужки любезной госпожи-старушки с божьей по­
мощью идут они, идут, едут они, едут, погоняют и погоняют — и нако­
нец добираются до города, куда направлялись». Так описывается путь
каравана. Кажется очевидным, что в лице старухи-дэва туркменской сказ­
ки соединились два образа — женщины-дэва (как жены или матери
дэва) из восточной мифологии и образ бабушки-громовницы туркмен­
ской демонологии. Таким образом, возвращаясь к примеру, приведенному
выше, следует понимать, --">