Михаил Рейдерман - Остров

– Скоро ещё? Ты сказал, что мы срежем, а мы в какую-то задницу забираемся? – крикнул Армор, начавший терять терпение.

– Так быстрее будет. Если мы не успеем к закату, нам придётся ждать рассвета.

Всадники молча продолжили ехать за поводырём. Никто не хотел ночевать в промозглом лесу, кишащим по рассказам, стаями гигантских волков и вездесущих гадюк.

Ветер шумел в кронах сосен, раскачивающихся из стороны в сторону под давлением потоков воздуха. Изредка раздавалось пение какой-нибудь птицы, или мелкий зверь шуршал в траве. То и дело всадники проезжали сквозь невидимую тягучую паутину, неприятно набивавшуюся в рот.

– Ну и какого чёрта послал нас князь за этим Стипе? Скачем непонятно где, непонятно куда, – ныл Белеса, – Сейчас лучше бы пива или медовухи.

– Вернёшься будет тебе медовуха, и бабы, ты ведь по ним гораздо больше скучаешь? Поди сейчас медведицу отымел, – поддел товарища Армор

– По-крайней мере, медведица симпатичнее твоей сестры. Вы её когда замуж выдавали, родителей жениха в погребе заложниками держали? – огрызнулся в ответ Белеса.

– Нет, мы просто пообещали, что он сможет трахать твою маму, а мы не отрежем ему яйца за измену, – – не сдаваясь, продолжал Армор

– Как отрезал тебе отец Авдотьи , когда застукал тебя, отлизывающим ей?

– Отрезали бы мне яйца, борода была бы, как у тебя – хохотнул Армор, дернув за поводья, что конь подался вперёд.

– Приеду живым отслужу молебен в честь Великой Матери, – сменил тему Армор, – жаль, что мы на Остров не взяли пару сотен добрых мужей, чтобы показать истину язычникам.

– А тебе есть разница кого убивать, – продолжал соревноваться в остроумии Белеса.

– Я не убиваю людей ради забавы. Я беру в руки меч, только чтобы защитить Великую Мать или чтобы свершилось правосудие, – с глупой торжественностью ответил Армор.

– А я думал, ты на Остров поехал, потому что тебе две меры серебра, как и нам, пообещали.

–То есть тебя, Белеса, не гневит, что Беглец убил священника Церкви Великой Матери? Может, ты не достаточно крепко веруешь?

Белеса промолчал, весь побагровев. Это было сильное обвинение, которое могло стоить ему места в дружине, позволявшего кормиться. Неграмотный, с трудом читающий, вместо молитв предпочитавший женщин и выпивку он не понимал сути учения Великой Матери, не постигал проповедей священников. Вера в Великую Мать, скорее, для него была способом отличить своих от чужих; понять в ком, в первую очередь, стоит видеть врага.

– Ладно, мальчишки, – вступился здоровяк Алехно, – ну что за ссора между двумя добрыми сынами Великой Матери, когда мы едем к язычникам и их бесам, а самое главное нас ведёт туда нечестивец.

Взгляды Армора и Белесы смягчились. Как бы они не хотели поддеть друг друга, они были вынуждены искать опоры меж собой: на Острове их не ждало ничего хорошего, и их проводник мог завести в ловушку, которая стоила бы всем княжьим людям жизни.

Общая нервозность ощущалась в движениях всадников, а беспокойство читалось в их лицах. Всегда бледное лицо Калмира посерело ещё сильнее, Белеса сутулился больше обычного, вжимая свою небольшую голову в плечи, а черные глаза Армора бешено светились сквозь грубую заросль темных курчавых волос на голове и лице. Заплывшее лицо Алехны было тяжело разобрать, но и по его лбу пролегала чуть заметная складка. Лишь Людомир всё также спокойно покачивался в седле от быстрой езды,