Вячеслав Ларин - Былина железных душ

сыны взросли под ласковым и приветным солнцем и стали посильнее своих отцов, закатили друзья пир. Явились на него воины храбрые и селяне дружные, старосты и рыбаки – много народу стеклось в гридницу княжью. И, когда все собрались за столами, зазвенели гуслицы яровчаты и заиграли златострунные арфы, наполнив чертог дивной музыкой. Этот пир вышел ничуть не хуже того пира, что устроил встарь Митрапирн. В этом пированье было даже больше еды, а брага с пивом были в большем изобилии. И Всесвятлир восседал на престоле резном и попивал похмельное вино, а вокруг него сидели Беленир и Брисинор, глядя на пирующих да поглаживая бороды.

И тут вдруг отворились двери, и в храмину просторную вместе с холодным сквозняком вошёл сам Белобород. Он почти ничуть не изменился с тех самых пор, как его последний раз видели Беленир и Всесвятлир: он остался таким же суровым и могучим, только лишь борода его белоснежная стала длиннее и шире.

– Здравствуйте, все собравшиеся! – возгласил дед голосом, подобным завыванию зимней вьюги. – Пришёл я в гости к Белениру да к Всесвятлиру – проведать старых знакомых.

– Привет, Белобород! – сказал Беленир, а вслед за ним и все. – Долго нас мучила дума, что же случилось с Кощевитом, одолел ли ты его али он тебя. Присаживайся же к нам поближе и расскажи толком, что было после того, как мы свалились с ладьи в тот давний день.

Белобород неторопливо, с важной разухабистой походкой прошёл поближе к престолу Всесвятлира и, столкнув со стула какого-то зеваку, присел, поставив около стола резной посох.

– Что ж! – начал он зычно. – Это было уже так давно, что я чего-то, может, и не упомню. За последнее время были и более памятные события, так что не вините меня в забывчивости.

– Ладно, давай, старец, говори свой рассказ! – молвил Всесвятлир от нетерпения и поправил на голове княжий венец.

– Так вот! – продолжал Белобород напевно. – Как сдул я вас с ладьи, Кощевит даже обрадовался. Но затем я подул на его воинов, и подул что было силы, так что все они тотчас обернулись ледышками. Кощевит, увидав это, бросился на меня, и мы бились так долго, пока ладья не оказалась так далеко от берега, что не стало видно даже синих берегов! И тут, пока мы обменивались ударами, над нашими горячими головами разыгралась буря страшная, неистовая. Ветер хлестнул по парусу, и парус чёрный порвало в мгновение ока. Грозила буря утопить нас обоих в морской пучине, ибо даже валы и волны сражались друг против друга в те дни! Затем полил ливень, и тут я сумел отнять у Кощевита ларец с его жизнью.

– И ты убил его, ты сразил злодея? – спросил нетерпеливо Беленир: в его груди постаревшей уже поднялся прежний огонь, а очи вспыхнули.

– Слушай дальше! – вздохнув, возгласил Белобород. – Ладью в тот же миг накрыло волною, и она пошла ко дну. Как назло, я выронил из рук ларец, и его подхватил Кощевит. Когда я всплыл, я увидел лишь, как негодяй метнулся прочь на тени, подобной большой чёрной вороне, и исчез, захохотав.

– Зачем же ты пришёл, дед вековечный, коли принёс нам злые новости? – огорчился Всесвятлир.

– Всякие вести хороши, потому что развеивают неведение! – ответил на то Белобород. – И не кручиньтесь, что Кощевит выжил и что ни вы, ни я не смогли его одолеть. Видно, не пришло ещё время. Да и когда придёт, на место Кощевита встанет другой, ибо борьба – часть этого мира, так что она бессмертна и умрёт лишь когда умрёт сам мир.

– Но как ты смог спастись из морских волн? – задал вопрос Беленир.

– Я же Белобород! – воскликнул весело старец. – Так что мне это не стоило большого труда. А теперь прощайте, пришло время мне уйти от вас! – и Белобород развернулся и вышел из чертога, покручивая белый ус.

А пир продолжался, и шёл он, пока за окнами не смерклось. И я там был, мёд да пиво пил, по усам медовуха текла, по бороде брага струилась, а в рот ни капли не попало.

КОНЕЦ

--">