Вадим Меджитов - Королевство

Первая пара легла замертво от двух метких попаданий с одноручных арбалетов ‘Итча. Особенностью его подлого оружия было то, что особо не было важно, куда он выстрелит, ведь смертоносный яд быстро довершит начатое.

Больше всего меня интересовал Оман, конечно.

И он полностью оправдал мои ожидания. Прыгал от цели к цели, словно цепная молния из античных мифов – он представлял собой живое олицетворение небесной кары. И удивительным образом обходился без оружия. Да… с ним у меня предстоит крайне серьезный разговор в будущем. Подожди, Оман, стоит мне выспаться и…

Мое внимание также неожиданно привлекла Дора. Я вообще забыла о ее присутствии, думая, что она также ушла с Шарлоттой, но… о боги, у нее в руках, что, скалка? Да еще и железная?

Нет, это совершенно нечестно с нашей стороны. Лучше уж быть убитым ядом ‘Итча, чем оказаться с размежеванной головой, когда мозги вытекают из ушей явно не от умственных усердий. Даже здесь, вне кухни, она профессионально разделывала на куски свежее мясо, пусть и не отличающееся особым желанием к этому. Это неважно, ведь кролик также не хочет быть убитым, а рыба – освежеванной. Дело лишь в перспективе и вкусе.

Трактирщик, что приятно, также держался молодцом, дерясь по-деревенски – слегка нечестно, но зато с полезным исходом для себя. Казалось, что он уже присматривается к оброненным кошелькам у трупов бандитов, намереваясь поживиться после битвы. Возможно, так оно и будет.

Но если говорить честно и откровенно, то… я была глупой.

Очень глупой.

Только маленькая несмышлёная глупенькая безмозглая девчушка может с интересом наблюдать за ходом разыгравшейся битвы на смерть, не позаботившись об укрытии.

Зигмунд как-то сказал, что я очень любознательна. И любопытна.

Что я не марионетка.

Что я сама определяю свою судьбу.

Но как бы то ни было, но в системе жизни всегда есть свое наказание. Я не хочу верить в это, я хотела бы верить в лучшее. На самом деле.

Зигмунд, лучше бы я была марионеткой. Маленькой, глупой, но живой марионеткой. Меня бы дергали за ниточки, а я бы улыбалась в такт неслышной никому, кроме меня, музыки.

Зигмунд… почему я так глупа и неосторожна? Почему я расписываю себя всем, как системного человека, который всегда думает о будущем, но в итоге этого не делает?

Почему я всегда говорю, что люблю заботиться о других людях, но в итоге забочусь лишь о самой себе?

И почему… почему остальные меня так любят? Я ведь…

Кто я такая, Зигмунд?

Я совершенно не учла, что в группе бандитов могут быть лучники. И что они могут запаниковать, оказавшись в полной темноте.

Шальная стрела, выпущенная по нелепой траектории…

Нелепой…

Может быть, именно я нелепая?

Я слабо улыбнулась. Никто не услышал мой тихий стон. Моя голова безвольно покачнулась и ударилась о спинку бездушного, бесчувственного к моим страданиям каменного трона.

Тело мое покрыл липкий жар, перемежающийся с дикой болью в районе живота. А затем я словно начала коченеть, начиная с кончиков пальцев, которые робко ощупывали древко длинной стрелы.

Такое мягкое оперение…

Зигмунд, я… спасибо тебе. Я и правда не марионетка. Теперь больше нет. Все мои нити постепенно обрываются, а силы уходят.

Не марионетка. Да. Теперь да. Абсолютно свободный человек.

Я прикрыла глаза, все еще чувствуя сильную пульсирующую боль в моем теле, но она постепенно приглушалась каким-то сладостным предвкушением.

Да, теперь я могу, наконец, осуществить свое желание. Теперь я могу поспать столько, сколько захочу. Так хорошо…

Боли больше не было. Было ощущение невесомости, легкого парения над землей. Как же хорошо, что я могу отключаться, если пережитые впечатления оказываются слишком сильны.

Интересно, а смерть – это сильное впечатление? Или действительно просто переход в другой мир? В другую жизнь? Как замужество, только проще и без обязательств?

Что ж, смерть… приветствую тебя.

Надеюсь… что ты покажешь мне нечто совершенно интересное. А то зачем люди умирают?

Улыбка застыла у меня на кровавых устах. Звуки