Сергей Александрович Ронин - Бандит

сложил всё в него и уже было направился к выходу.

– Уважаемый! – вдруг окликнул его охранник.

Буриков остановился и приготовился к казни. Охранник немедля обошел его.

– Ваши? – с упреком спросил тот и протянул упаковку огурцов, по рассеянности забытую на полу.

– Нет… то есть да, – неуверенно ответил Буриков и чуть не потерял сознание от волнения.

– Ну так забирайте, чай уплочено! – решительно приказал охранник.

Буриков схватил огурцы и отправился домой. Длинный проспект, запертый в тесных объятиях многоэтажек, тянулся теперь бесконечным ущельем. До своего подъезда Буриков почти бежал, сторонясь прохожих – казалось, все на него смотрят с укоризной, а то и с презрением. К себе на этаж поднялся по пожарной лестнице чтобы ни с кем не ехать в лифте.

* * *

Продукты Буриков отнес на кухню. Огурцы меж тем надежно спрятал в бельевом шкафу, полагая что если нагрянет полиция с обыском, то наверняка побрезгует копаться в его носках и трусах. Затем лег в кровать и до полуночи провалялся в беспокойных раздумьях.

Ночью спал плохо, просыпался от каждого шороха. Утром отпросился с работы, объяснив внезапной болезнью, которая как заверили врачи лечению поддается плохо. Из дома не выходил шесть дней; вяло ел, нервно спал и как ему казалось сходил с ума. Его высоченный дом-крепость виделся теперь ему как Бастилия, а он в ней вечный узник. Изредка выходил на балкон и через щелочку в жалюзи осматривал двор. Вдоль подъездов прогуливались жильцы; на площадках резвились дети; в котловане заброшенной стройки, где много лет хотят возвести школу, плескалось озеро, а в нем плавали утки. Всё казалось обычным, и даже никто не указывал пальцем на его балкон, предлагая взглянуть на жилище бесчестного ворюги.

На седьмую ночь на улице завыли полицейские сирены. Буриков проснулся, выбежал на балкон, осторожно приподнял жалюзи. Оказалось, кто-то из жильцов вызвал подмогу – утихомирить разгулявшихся выпивох. Дебоширов вскоре разогнали – тишина вернулась.

Утром Бурикову неожиданно полегчало; а чтобы окончательно вернуть покой и чистую совесть он решил отнести украденные огурцы обратно в супермаркет. К тому времени они уже потеряли былой лоск и выглядели несъедобно.

* * *

Вечером Буриков для надежности надел новую рубашку, на голову натянул кепку с козырьком и вышел на улицу, прихватив черный непрозрачный пакет, где под грудой тряпья пряталась упаковка огурцов.

Неторопливо добрел до супермаркета; миновал знакомого охранника, стараясь не смотреть ему в глаза, и пошуршал к овощным рядам. В супермаркете, как всегда, было светло и прохладно; играла легкая музыка; покупатели с корзинками в руках в нескончаемом галдеже и шуме исполняли гастрономический вальс.

Буриков без лишней суеты вернулся на место преступления. На прилавке справа старушка придирчиво выбирала помидоры, сетуя то на их потрепанный вид, то на дороговизну. К прилавку слева подошла семейная пара; круглолицый муж мудро отметил, что мандарины только зимой хорошие и сразу удалился, прихватив с собой недовольную таким умозаключением жену. Когда наконец ушла и старушка, Буриков осторожно нырнул рукой в пакет, но не успел достать огурцы как погас свет.

Разозлить человека можно по-разному: оскорбить, неудачно пошутить, заговорить с ним о старом долге, но как оказалось внезапно оставить его в полной темноте тоже способ достойный. Ругань продолжалась недолго: до того момента пока коллективный разум не прощупал новых перспектив. Повсюду зажигались огоньки мобильных телефонов; виднелись сосредоточенные лица и руки, методично опустошающие прилавки. Кто-то под отчаянные вопли охранника уже выбегал прочь, размахивая пакетами полными еды.

Мимо как в Памлонском энсьерро пронеслась толпа; Бурикова несколько раз толкнули, едва не повалив на пол. Наконец он достал огурцы из пакета, но не успел бросить на прилавок как чья-то рука грубо выхватила их. В ту же секунду загорелся фонарик на телефоне, подсветив добычу и охотника – здоровенного детину с грубым неприятным лицом. Тот, заметив на огурцах белую плесень, тут же бросил их на пол и без раздумий влепил их бывшему хозяину хлесткую пощечину. Буриков не стал связываться и, прикрывая ноющую щеку, ринулся прочь сквозь обезумевшую толпу.

На выходе охранник героически размахивал фонариком и кричал до хрипоты, в тщетных попытках сдержать варварский набег. Буриков ловко, почти вслепую, прошмыгнул через --">