Василий Вячеславович Боярков - Не по совести

больницы, явно намереваясь следовать до операционной палаты; однако не успели они еще приблизится к запретной территории, как путь ей преградил дежурный доктор, достигший пожилого возраста и одетый в специальный халат синего цвета; тоном, не терпящим возражений, он строго сказал:

– Дальше нельзя!.. Ей будут делать сложную операцию, а соответственно, посторонним вход туда воспрещен.

– Но там моя дочь!!! – кричала Азмира, будучи не в силах расстаться с ребенком в столь сложной для нее ситуации, а главное, сбросить с себя состояние внезапно обуявшей ее безутешной истерики. – Пустите! – набросилась она с кулаками на медработника, с грозным видом преградившего ей дорогу. – Вы не имеете права! Я все равно буду с дочкой, даже если мне самой придется здесь умереть! Вы не понимаете, как она мне дорога?!

Врач был выше «развоевавшейся» девушки чуть ли ни на целую голову, много шире в плечах и гораздо физически развитей, его же суровое вытянутое лицо, обладавшее грубой кожей, не выражало совсем никаких эмоций (он словно бы уже давно привык к такому изъявлению материнского горя и ничем не выдавал терзающих душу волнений); как бы там ни было и даже несмотря на свои внешние габариты, а заодно и внешне спокойное выражение, ему с огромным трудом удавалось сдержать эту отчаявшуюся мамашу, рвущуюся к своей бесчувственной дочери; в сложившейся ситуации ему просто не оставалось другого выхода, как вызвать снизу охрану, чтобы наконец убрать Холод от операционного помещения, – и только после прибытия ему в помощь двух здоровенных охранников доктор смог пройти внутрь и в конце концов приступить к своему основному делу, направленному непосредственно на спасение жизни маленькой пострадавшей.

В то же самое время, пока Азмира никак не могла справиться с нахлынувшими на нее чувствами, охватившими ее истерическим проявлением паники, ее муж, Холод Андрей, находившийся в это время на службе, по звонку, поступившему от соседей, к своему неописуемому горю, выяснил, какое с его любимой дочерью случилось чудовищное несчастье.

Молодой двадцатисемилетний мужчина, он был ростом чуть выше среднего, а разница, существовавшая между ним и супругой, доходила никак не меньше, чем до двадцати пяти сантиметров; широкие плечи, мощный атлетический торс, телосложение, не лишенное физической силы, – все это «говорило» за то неотъемлемое условие, что человек этот не забывает посещать спортивные залы, где, кроме подъема тяжестей, бо́льшее предпочтение отдает занятиям по освоению боевых искусств и рукопашного боя; скуластое, не лишенное привлекательной притягательности лицо (в настоящий момент выделявшееся периодически ходящими желваками) выдавало сотрудника, не лишенного ничего человеческого, а в том числе и всех тех негативных эмоций, которые периодически завладевали его аналитическим разумом, в основном выражавшим неимпульсивные, уравновешенные и благочестивые мысли; здесь же непременно стоит обратить внимание, что в своей обыденной жизни он представлял офицера, достигшего чина капитана полиции, только что получившего свое новое звание и обладавшего характером больше доброжелательным, нежели чем враждебным; привлекательная физиономия его в таких случаях выражала спокойствие и умиротворенность, что легко угадывалось по слегка зауженным серым глазам, излучавшим, кроме всего прочего, умственную активность, непоколебимую решительность и удивительное бесстрашие; другие очертания лицевой части передавали собой следующие характерные признаки – нос, несколько больших размеров, ничуть не умалял мужественности от общего внешнего вида; широкие губы, почти всегда плотно сжатые, выдавали крайнюю сосредоточенность и скрытую властность натуры; ушки выглядели несколько больше обычного и топорщились в стороны, выдавая страстно любящую, но и не исключающую ревности душу; светло-русые волосы во всех случаях укладывались аккуратной и короткой прической, сведенной к правому боку – вот таким, где-то симпатичным, а в чем-то и темпераментным, человеком представлялся отец чудесной малышки, невольно оказавшейся в крайне драматической ситуации.

Возвращаясь к моменту поступления трагического известия, следует указать, что, как и обычно, оперативник находился у себя в кабинете и, встревоженный непонятным предчувствием, ожидал вечернего совещания, где принято предоставлять отчет о проделанной за день работе. В силу занимаемой им --">