Даха Тараторина - Хозяин болота

холода и расстройства, да нагляделась кошмаров — вот тебе и Хозяин болота… Правду молвят: у страха глаза велики. Да и откуда бы светлым днём взяться силам у ночных кошмаров? День — время забот. У Ивы коза не доена, а стадо уже вот-вот погонит в поле пастух; куры не кормлены; да и водицы из этого самого колодца не мешало бы натаскать. Ива напоследок взглянула на застывшее в водной глади отражение… и обомлела.

В растрёпанной косе, прежде чёрной, как уголья в печи, появилась цветная прядь. И ладно бы седая! Немудрено: натерпелась страху, пусть и во сне, да и поседела враз. Случается, хоть и редко.

Нет! Прядь была зелёной, точно болотная тина.

Глава 2. Нелюдь

Прошмыгнуть мимо дотошной бабки Заи, которая видит и знает всё, хоть и из избы почти не высовывается; подлезть под знакомую сызмальства отстающую досочку в заборе; резво перепрыгнуть через грядки — и в хлев, схорониться.

Ива прижалась к бревенчатой стене, с трудом переводя дух. Любопытная рябая коза сразу потянулась к хозяйке.

— М-м-ме? — По делу ли пришла?

Девица потрепала её по морде, почесала между рогами, больше сама успокаиваясь, чем утешая Рябинку. А та вдруг припала на задние ноги и испуганно замотала головой.

— Ну что ты, милая? Тише, тише! — Но Рябинка только сильнее взбеленилась: привстала на дыбы, заблеяла, заметалась по тесному уголку между кормушкой и стеной, едва не проломив себе выход наружу. — Да ну что ты?!

Ива с трудом словила беснующуюся зверюгу. Пришлось связать ей задние ноги, чтобы не брыкалась, да ещё и примотать верёвкой за шею, чего со смирной козочкой никогда не случалось. Только тогда та позволила опустошить отяжелевшее вымя, но всё равно косилась на доярку выпученными полными непонимания глазами. А потом улучила момент и… ап!

— Ах ты ж гадина!

Едва успев увернуться от острых рогов, девушка всё-таки расплескала половину молока из чашки. Коза же с победоносным видом принялась жевать вырванный лоскут рукава.

Ива в сердцах огрела нахалку по хребту: окончательно рубашку испортила! Разве заплатку положить… Но втайне порадовалась возможности избавиться от пропитанной болотным духом одёжи. Вот, даже зверьё шарахается! Небось так просто не отстирать. Девушка наскоро прикрыла волосы забытым матерью платком, а на бёдра повязала старую тряпку, сосланную в хлев за непотребным видом. Авось, срам спрятать сгодится.

Дальше всё пошло своим чередом: покормить да выгнать болтушек-курей, выволочь упирающуюся Рябинку за забор (едва успела пристать к остальному стаду!). Стоило ещё вывести пощипать травки Серка, но жеребчик может и потерпеть, покуда хозяйка переоденется, поэтому Ива направилась к дому.

Там удача и кончилась. Избежать внимательного материного взгляда не вышло. Женщина суетилась в кухне, вынимая из печи с вечера поставленные томиться горшочки. Она утирала потный лоб и натужно пыхтела. Топить избу в середине лета дело непростое. Но на уличных очажках готовить такое важное блюдо нельзя — на закате ждали сватов. Потому-то Ива и маялась всю ночь, потому заливалась слезами. Ведь, если всё пройдёт так, как угодно родичам, это была последняя ночь свободной девицы.

Ива замерла на пороге, чего делать ни в коем случае не следовало: недобрая примета! Надо бы осторожно переступить его, чтобы не потревожить границу миров, и без того зыбкую для невесты. Но учуявшей запахи праздничной снеди девушке было не до примет. Надеялась ли она, что смотрины — такой же кошмар, как Хозяин болота? Что сговор забудется, а поганый кузнец с сильными, не справиться девке, руками сгинет как талый снег? Ещё как надеялась! Да обманулась…

— Дитятко! Ты что же это?!

Матушка подбежала и сдёрнула Иву с порога. Подхватила метёлку из гибких берёзовых веточек и поспешила подмести границу, пока злые духи не ухватили доченьку за пятку. Ива же только переводила взгляд с матери на печь и обратно. Не привиделось, не приснилось в страшном сне. Всё правда, всё реально. И кузнец с сильными руками действительно явится и заберёт её из отчего дома, чтобы… чтобы сотворить такое, о чём Иве невмоготу вспоминать.

— Ивушка! — Выпроводив незримую нечисть за порог, Лелея развернулась к дочери. — Ну что же ты, милая? Рано плакать покамест! Вот как плакальщиц перед свадебкой созовём, так и… Доченька!

Ива заплакала пуще прежнего. Не со всхлипами и мольбами: то уже было, да не помогло. Она плакала тихо и не шевелясь. Только крупные и почему-то холодные капли катились --">