Евгения Ивановна Хамуляк - Аношкина умная

назло, Бог здоровья отваливает с горкой! – сказал парень в форме, под которой проступали мускулы.

– Завтра я пойду в школу и освобожу вашего сына на 20 дней от учебы. Вы мне должны написать заявление, что согласны. И хотя это мне будет стоить личной головной мороки, – полицейский не улыбался, – за которую я не получу ни копейки, а, скорее всего, по башке, если что не так выйдет, но ваш Гриня получит по самое «не балуйся» участковой жизни: от заполнения скучных бумажек до общения с алкашами, бомжами и даже трупами. Думаю, двадцать дней – небольшой срок, ничего страшного по школьной программе не пропустит? Нагонит?

– Он все равно не учится толком, – ответила Вика, одновременно заполняя заявление.

– Идите, все будет хорошо. Вы очень правильно сделали, что пришли. Вы хорошая мать, – вот уже во второй раз услышала похвалу Аношкина, но на этот раз не заплакала. На душе было легко и тяжело одновременно. Она чувствовала, будто предает сына. С другой стороны, раз она не может быть ему отцом, хорошим сильным примером, ремнем, кулаком, пусть хоть этот молодой человек побудет, как может. Молодой, а кремень, видно.

Участковый не соврал и на следующий же день пришел вместе с директором в класс Аношкина Григория освобождать того от каторжной учебы. Участковый не соврал, предупредив Гришу, что это не шутка: он и в самом деле уже получал звоночки на его счет. И если тот не пройдет проверку, то начнутся приключения иного, более увеселительного характера. А какого? Антон Олегович продемонстрировал в тот же день, когда его срочно вызвали на понажовщину между пьяными супругами. Рядом стояла машина скорой помощи. Капли крови были на каждой ступеньке лестницы, начиная с первого по пятый этаж, по которым поднимались участковый Слонов и Аношкин Гриша. Гришу участковый чуть не забыл в машине, так как они приехали, как раз когда медбратья на носилках вытаскивали пьяных и окровавленных Велесовых. У женщины состояние было тяжелое, врачи так и кружили над ее каталкой.

Участковый быстро побежал наверх, чуть не забыв подопечного, щелкнув кнопками сигнализации авто. Но Гришу нельзя было забыть, он бы и из закрытой машины вылез посмотреть на Такое.

Дело пахло уголовщиной, если жена не выживет, это понимали все. И прежде чем приедут службы посерьезнее, участковый решил покараулить квартиру и посмотреть, что к чему в его районе, где он приступил к обязанностям полгода назад и еще знал не всех «артефактов», как он про себя выражался, думая про особо интересных персонажей, которые должны были прибавить пикантности его профессиональной деятельности.

Кровью залит был линолеум, Гриша старался идти по следам участкового, чтоб не навернуться на месиве, которое устроили каблуки врачей и соседей и пятки потерпевших. Войдя в двухкомнатную квартиру, уже пустую, Антон Олегович стал просто осматриваться, нехорошо глянув на появившегося в дверях Гришу, про которого начисто забыл и даже пожалел, что ввязался в эту подростковую историю по исправлению шалопая.

Но ничего не сказав, стал по-прежнему смотреть по сторонам, будто от этого теперь что-то зависело. Опять пришли соседи, они заняли участкового своими возгласами и тот стал записывать их слова под диктовку. Оказалось, что самое страшное произошло только что, хотя ругань стояла всю ночь, падали вещи, бились стекла или посуда. Это было заметно по разнообразным осколкам, выпавшим из шкафа и растерзанным книгам.

Гришу что-то привлекло под столом, пока он тоже как вкопанный стоял на месте, развесив уши и внимая речам ошарашенных очевидцев.

– Котенок или мышка… – думал парень. – Или птичка забилась от страха.

Что-то трепыхалось под круглым столом, но чтоб увидеть, надо было б лезть под него. Скатерть и тень от нее не давали рассмотреть получше.

Парень решился, опустился на коленки, стараясь не вляпаться в кровь или еще куда похуже, отдернул скатерть, пытаясь разглядеть и разгадать. Форма была неясная, нечто живое было слишком испугано, наверное, съежилось в комочек. Гриша был смелый, ему не было жалко пальца ради птички или кролика, перепуганных до ужаса, и протянул руку, чтоб схватить животное. Мгновенье, и он открыл кулак, в котором трепыхался, а может, ему просто казалось, что было движение, окровавленный женский палец.

Гриша окаменел от картинки, которую наблюдали его глаза, не в силах ни закричать, ни выкинуть находку. Палец все-таки дернулся, из красного обрубка вышла капля крови. Но --">