Анастасия Сергиева - Истории в меланхолии

луна все в окошко светит. Взяла Яна своё одеялко и на лунный квадрат уселась.

Голубая луна в окошке Яне улыбается тихо. И с луной горят рядом звезды, три иль две – плохо видно Яне.

Стала Яна придумывать сказки. Про корабль летучий звёздный, про морских обитателей чУдных. Про людей с крыльями как у птицы. Про окошки вечернего дома. Смотрит – Ок из-под шкафа вышел. Замер весь и не дышит пылью. Только слушает Янины сказки.

Яна на луну посмотрела. Луна строго глядела на Ока. Тот стоял весь в серебряном свете и уж не был таким он гадким.

А когда луна из окна скрылась, Ок ушел под шкаф тихо-тихо. Изредка его видела Яна, когда в лунном квадрате сидела. Ок не трогал больше игрушки, не глотал книги. Сказки слушал. Да вздыхал иногда серой пылью.

(обратно)

Лунная фантазия

Если ночью спать не будешь, если ты в окно посмотришь, если там луну увидишь…

Выбегай скорей на поле! Поле, лунную поляну! Лучи лунные упруги, танцевать ты будешь с нами, человече, чуждый роду. Роду нашему, сиэлей.

Мы, сиэли, легконоги, мы, сиэли, так воздушны, мы танцуем лунной ночью, мы людей музыкой будим.

Если ты услышал арфы, если ты услышал песни, выбегай скорей наружу и кричи нам наше имя!

Мы, сиэли, так воздушны, мы, сиэли, так крылаты…

Если дева ты, закружат наши юноши с тобою танца длинные узоры по лучам луны упругим. Твои маленькие ножки в лунном свете так изящны, твоя кожа – шелк и бархат, а глаза словно те звезды…

Если юноша ты стройный, девы наши в пляс с тобою пустятся с большой охотой, обоймя тебя руками, наслаждаясь твоей силой.

Мы тебя поднимем в небо, мы тебе лучи постелим, чтобы танцевал ты с нами, человече, тварь из плоти…

А наутро ты проснешься. Помнить ничего не будешь. Только на луну ты глядя, грусть-тоску в душе ощутишь – по сиэлям, детям света…

И, быть может, вспомнишь песни – что мы пели лунной ночью…

И, быть может, на дорожку глядя лунную, морскую иль озерную, захочешь побежать ты – к нам, сиэлям, детям света…

Но не будешь, человече, ясно помнить ты ни слово, имя наше, для призыва, ни куплеты наших песен, ни одежд, ни лиц ты наших, наших блюд, напитков пряных…

Только раз смертные люди могут танцевать со светом…

(обратно)

О титанах света Уранидах, Зевсе Кронионе, гордой Гере и сладкоголосой Инииде

Идут по небу кони Селены, две кобылы белые с лугов Родосских. Влекут они колесницу богини, что узорами из серебра сияет. Зорко смотрит вниз-кругом Луна-Селена – не видно ли где богов-олимпийцев?

Спят они в своих златых чертогах.

Спит и Зевс, громовержец могучий. Легко-радостно вздыхает Уранида : знать, не будет мучить ее ревнивица-Гера, не расспросит о неверном муже, что спускается ночами вниз с Олимпа.

Скачут белые родосские кобылы. Их сама растила титанида, жеребятами взяла с лугов зеленых.

Скачут долгогривые по небу, на крутых боках их шерсть лоснится. Чутко слушают хозяйку кобылицы, поворачивают вниз с дороги.

От копыт янтарных летят брызги, когда пара по морю скачет. Миг – и кони на землю ступили. Под копытами их хрустит галька, под копытами их трава мнется, истекает животворным соком.

По земле скачут кони титаниды , наверху же ночь темнее стала. Не струится свет с высокого неба, нет сиянья от венца Селены, что из серебра самородного сделан. С головы сняла его Уранида, под плащом своим белым сокрыла.

Везут кони к бухте хозяйку, где шумят на берегах сосны. И ветвями в оперенье игл, как руками место то ласкают. Воздух тут напоен ароматом, что и в ночь хранит улыбку солнца.

Солнце-Гелий – брат родной Селены, Гелий тоже бухту эту знает. Здесь живет их милая подруга – дочь титана И́ния седого.

Не была красивой Инии́да, но так сладко пела она песни, что заслушивался белокурый Гелий, останавливала лошадей Селена.

Приходили два небесные титана по ночам к той бухте и к той роще. Иниида пела свои песни, вторили ей оба Уранида.

Полюбил звонкоголосую певунью с волосами, в кольца завитыми, Гелий. Днем скакал он в светлой колеснице, меж созданий чудных ловко правя, ночью же чрез Океан тотчас не --">