Генри Де-Вер Стэкпул - Голубая лагуна [сборник]

никто не знал, что в ней содержится, кроме нее самой и дяди.

Беда была только в том, что она то и дело теряла свое сокровище. Боясь расстаться с ним, она вечно таскала его с собой; бывало, усядется за свертком каната и призадумается, потом встрепенется при виде каких-нибудь маневров матросов, вскочит посмотреть, хватится шкатулки — а ее и след простыл.

Тогда она принималась обыскивать весь корабль, с убитым лицом и широко раскрытыми глазами, заглядывая во все уголки, как неспокойное привидение, не говоря ни слова.

Ей словно было стыдно сказать кому бы то ни было о своей потере. Тем не менее, все знали о ней, и все принимались искать шкатулку. И странно сказать, находил ее обыкновенно Падди Беттон. Дело в том, что Беттон, такой неумелый в глазах взрослых людей, в глазах детей был непогрешим.

Немного погодя, Лестрэндж закрыл книгу и поднял глаза на зеркало.

Лицо его поражало своей худобой. Возможно, что именно в эту самую минуту он впервые понял, что обречен на смерть, и скорую смерть.

Он отвернулся от зеркала и просидел некоторое время, уставившись на чернильное пятно на столе; затем встал и медленно поднялся на палубу.

Когда он облокотился на перила, чтобы перевести дыхание, великолепие южной ночи жгучей болью вонзилось ему в сердце. Он сел и стал смотреть на Млечный Путь, эту триумфальную арку, воздвигнутую из солнц, которую первый луч зари сметает, как сновидение.

На Млечном Пути близ Южного Креста, виднеется грозная закругленная бездна — Угольный мешок. Она так сильно напоминает темную пещеру что при виде ее, у человека с воображением мутится в голове. Для невооруженного глаза она черна и уныла, как смерть, но взгляни в телескоп, и увидишь мириады прекрасных звезд.

Глаза Лестрэнджа блуждали по небосводу, как вдруг он заметил, что по шканцам шагает какая-то фигура. Это был «Старик».

Капитан корабля всегда называется «Стариком», каков бы ни был его возраст. Капитану Лефаржу было лет сорок пять. Он был француз по происхождению, но американский гражданин.

— Не знаю, куда это девался ветер, — заметил он, приближаясь. — Должно быть, проделал себе дыру в небе и удрал в мировое пространство.

— Долгое было плавание, — сказал Лестрэндж, — и думается мне, капитан, что мне предстоит путь еще более долгий… И не Сан-Франциско мой порт — я это чувствую…

— Бросьте об этом думать, — сказал капитан, усаживаясь рядом. — Что толку предсказывать погоду за месяц вперед? Теперь, раз мы попали в теплую полосу, дело пойдет на лад, и вы будете совсем молодцом к тому времени, как подойдем к Золотым воротам.

— Я думаю о детях, — сказал Лестрэндж, как бы не слыша его. — Если что случится со мной до прибытия в порт, я попрошу вас об одном: распорядитесь с моим телом так, чтобы дети ничего не знали… Я все эти дни об этом думаю, капитан; эти дети ничего не знают о смерти.

Капитан неловко заерзал на скамье.

— Мать Эммелины умерла, когда девочке было два года. Отец ее — мой брат — умер до ее рождения. Дикки никогда не знал матери: она умерла при его рождении и, Боже мой, капитан! Смерть жестоко опустошила мое семейство! Удивительно ли, что я скрыл самое ее имя от двух дорогих мне существ?

— Да, да, — проговорил Лефарж, — это верно, все это очень печально!

— Когда я был ребенком, — продолжал Лестрэндж, — нянюшка пугала меня рассказами о покойниках, пугала меня адом. Не могу выразить, насколько это отравило всю мою жизнь. Поэтому, когда эти два созданьица остались на моем попечении, я решил, что сделаю все возможное, чтобы уберечь их от ужаса смерти. Не знаю, хорошо ли я сделал, но я старался сделать к лучшему. У них была кошка, и раз как-то Дикки приходит ко мне со словами: «Папа, киска уснула в саду, и никак ее не разбудить». Тогда я повел его в цирк, и он позабыл о кошке. На другой день он снова спросил о ней. Я не сказал, что ее закопали в саду, а сказал, что она, вероятно, убежала. Через неделю он и думать о ней забыл — дети скоро забывают.

— Это верно, — подтвердил капитан. — А все же когда-нибудь да придется им узнать, что они должны умереть.

— Если час расплаты настанет для меня раньше, чем мы достигнем земли, и меня опустят в беспредельное море, я не хочу, чтобы их угнетала эта мысль. Скажите им, что я пересел на другой корабль, и доставьте их обратно в Бостон. У меня есть письмо к одной тамошней даме. В смысле земных благ они обеспечены. Так и скажите, что я пересел на --">