Николай Муханов , Марк Троекуров , А П Горш , Р Хитченс , Роберт Леммон - Мир приключений, 1924 № 03

взаимоотношениях небесных тел никогда не существовало; было лишь вынужденное сожительство соседей, гнавшихся одни за другими, безостановочно стремившихся, — в силу закона компактования масс, уплотниться друг с другом, слиться во-едино, пожрать друг друга, оправдать изначальный, громоздящий закон хаоса, по которому — всякая случайно установившаяся планомерность являлась уже нарушением основных свойств космического движения — находиться в беспрерывной стадии перегруппировки, бурления, клокотания материи.

Вечность и Бремя — не есть нечто абсолютное.

Те тысячелетия затишья, приостановки в разрушении пространственных тел, которые человечество могло наблюдать глазами разума, в сущности являются лишь случайными мигами, паузами, передышками в разрушительной, кромсающей работе хаоса.

Эти тысячелетние моменты обманчивой гармонии являются лишь кажущимися и зависят от ограниченности человеческого кругозора, создающего иллюзию гармонии.

Если бы человек мог раздвинуть горизонты своих наблюдений и охватить весь исполинский масштаб вселенной, он убедился бы, что каждый данный миг, каждый атом времени, заполнен сотнями мировых катастроф в безднах пространства.

Хаос в необозримых просторах вселенной безостановочно выполняет свое назначение — крушить, рушить, дробить, давить, измельчать, превращать в пыль, — каждый миг перетряхивать содержание лукошка Космоса.

Тысячелетия для человечества — миги для Бездны.

Кэн Роне открыл лишь способ изменять — ускорять и замедлять — ход планет, использовав силу их собственной инерции, — а, следовательно, он нашел и возможность длить миги случайно установившейся гармонии, предупреждать и отдалять неизбежность катастроф или же ускорять и вызывать эти катастрофы.

Правящий Совет Земли знал, что он обязан своей победой гению Кэна Роне, знал, что близящаяся катастрофа на Марсе побудила неприятеля пойти на какие угодно условия мира, лишь бы сохранить свое существование, — но он не знал характера той силы, которая даровала ему эту нечеловеческую победу.

Для марсиан была очевидной неизбежность их гибели, гибели всего живого на планете, как было очевидным и то, что таинственная сила, влекущая их в бездну, исходит от командования Земли, повисшего над ними как сама Непредотвратимость, как грозная, непобедимая, загадочная судьба.

Побежденные были вправе искать причины своего удушения в новейших открытиях и изобретениях ученых Земли, но они еще не знали, кто этот гений, неожиданно получивший власть над ними и, вполне естественно, сгорали от желания узнать имя виновника своего поражения.

Особенно был заинтересован этим таинственный и неуловимый Совет Пяти союза Ларгомерогов, ускользнувший из рук революционных масс.

Как бы то ни было, борьба миров кончилась.

Планеты, участницы войны, с лихорадочной поспешностью зализывали раны, нанесенные менее чем трехдневной борьбой.

Огромные участки территории Земли были обращены в мертвую пустыню, одетую серо-зеленым пеплом, — результат испепеляющего действия страшного оружия марсиан — лучей «фелуйфа».

Многие культурно-промышленные центры планеты, — этого сплошного города-мира, — лежали в развалинах.

Луна, под влиянием беспощадного накаливания со стороны Марса, растопила свои тысячевековые льды и оделась плотной атмосферой, изобилующей электрическими скоплениями, сеющими беспрерывные грозы.

Попытки марсиан угнать спутника Земли в пространство не увенчались успехом. Начавши медленно принимать собственное вращательное движение, независимое от Земли, и сделав всего один неполный оборот, Луна остановилась, по прежнему связанная невидимыми, но прочными узами притяжения со своей метрополией. Изменились лишь слегка черты ее бледного лица, обращенного к Земле.

Число человеческих жертв на Земле было велико, но не чрезмерно. Массы своевременно укрылись в подземных городах, надежно защищенных.

Гигантские общественные постройки последних десятилетий, возведенные из непроницаемого для всех известных элементов строительного материала — свентория — совершенно не пострадали. Они лишь окислились, покрывшись красивыми, причудливыми арабесками ярко-зеленого цвета.

Странно было видеть на выжженных участках громады этих неуязвимых колоссов, гордо возносящих свои арки, башни и обелиски в голубое безоблачное небо, — они стояли, как фениксы, --">