Иван Васильевич Черных - Гнев Гефеста

что-то недоделал, что-то упустил. Он смотрел на улыбающегося симпатичного Арефьева (вот пара Таримовой), на его бледновато-смуглое лицо: более месяца провалялся в госпитале, — и ему почему-то стало его жаль. Он сожалел сейчас, что втянул этого безотказного, скромного и талантливого человека в свою затею, увез вместо отпуска на нелегкую и опасную работу. Но отступать было поздно, и он положил Игорю дружески на плечо руку:

— Да, ветерок сегодня коварный. И турбулентность большая: «Пчелку» бросало над землей как щепку. Лучше приводняться. Как себя чувствуешь?

— Отлично. Давление как у новорожденного, пульс — тоже. Спал — даже дочурка не приснилась.

— Тогда — по коням. — Он пожал испытателю руку и легонько хлопнул по спине. — Ни пуха ни пера.

2

«Щука» — самолет-лаборатория — тяжело и неохотно тронулась с места, подняла позади клубы пыли и, задрав остроносую морду, поплыла над полосой, оглушая всех своим могучим раскатистым голосом. Веденин, Грибов, Козловский и все, кто прибыл сюда для подготовки катапульты к испытанию, за исключением расчета КДП, молча смотрели ей вслед, пока она не спрятала шасси и не стала стремительно подниматься ввысь, на глазах «худея» и уменьшаясь в размерах. Когда она превратилась в точку, Веденин повернулся и зашагал к КДП, инженеры — к дежурному домику, где находился динамик, доносивший все переговоры руководителя полетов с экипажем самолета и испытателем. Лишь Измайлов направился в другую сторону — к вертолету, около которого по-командирски стояла «Пчелка»: врачу надо было отправляться на катер и вместе с мичманом Шубенко подобрать Арефьева в море.

На полпути к КДП Веденина остановил новый грозовой раскат — на взлет пошел истребитель контроля. Конструктор проводил и его взглядом и вдруг поймал себя на том, что чем-то недоволен: то ли не понравился тяжелый разбег «Щуки», то ли вид Измайлова, какой-то нерешительный, подавленный; задание лететь на вертолете к берегу и плыть на катере к месту приводнения Арефьева он, по глазам было видно, воспринял без энтузиазма и шел к вертолету медленно, неохотно.

Может, приболел? Ничего, потерпит. Работы ему особой не предвидится…

На КДП руководитель полетов уже отдавал команды:

— «Сто первый», вход в зону разрешаю.

— Понял, «Сто первый», — отозвался летчик. И спустя немного: — Зону занял. Выхожу на прямую для промера… Штурман рассчитывает ветер на высоте.

— Как «Альбатрос»? — спросил Веденин.

— Вызываю «Альбатроса», — нажал на кнопку микрофона руководитель полетов.

— «Альбатрос» на связи, — откликнулся Арефьев.

— Как самочувствие?

— Превосходное. Смотрю на пляж, и самому хочется быстрее окупнуться. Жаль только, что в скафандре.

— Не жалей, это тебе не июль. Вода четырнадцать градусов.

Через несколько минут с катера доложили: Измайлов прибыл; мичман Шубенко просил уточнить квадрат приводнения Арефьева.

— «Дельфин», я «Поляна», квадрат приводнения прежний — двадцать шесть — двадцать восемь, — сообщил руководитель полетов.

— «Дельфин» понял.

Наступило временное затишье: экипаж делал последний круг и выходил на боевой курс, на курс отстрела катапульты.

Веденин, едва заслышав деловые переговоры экипажа с руководителем полетов, тоже вошел в этот деловой ритм, и непонятное недовольство собою, сомнение в чем-то улетучились. Он спокойно следил за ходом работы, ожидая ответственного периода. И вот он приблизился. И тишина опять стала давить ему на мозги и сердце, вызывая сомнение, тревогу. Посерьезнело и лицо руководителя полетов. Даже хронометражист и тот будто замер в своем кресле и писал медленно, затаив дыхание, прислушиваясь к динамику.

У дежурного домика хождения тоже прекратились Инженеры стояли в кучке, подняв головы к динамику. Переживают все, понял Веденин. И за испытателя, и за исход испытания — ведь каждый из них вложил в катапульту неизмеримый громадный труд.

— «Сто первый» на боевом. Разрешите работу?

— Работу разрешаю.

Ведении представил себе, как сгруппировался, сосредоточился Арефьев, взялся за красные скобы.

— «Сто второй» исходное положение занял, приступил к работе. — Самолет-контролер включил киноаппаратуру.

— «Сто третий», нахожусь в квадрате двадцать шесть — двадцать восемь. Визуально наблюдаю «Сто первого» и «Сто второго». — Это экипаж вертолета.

Все идет по программе.

— Отстрел… --">