Виктор Владимирович Киселев - Золотой водопад

троеперстным крестом. А когда в избенке появился неугомонный крикун, нареченный Митенькой, переполнилась чаша ненависти деревенских кержаков. Зверскую расправу учинили они над теми, кто надругался над святой верой. Степан еле-еле ноги унес, не выдюжив против грубой физической силы озверелых мужиков, один, почитай, противу десятка. Укрылся он в тайге, отрешившись от мирской жизни. Невыносимо было пережить гибель жены. Одолели его кержаки. «Плетью обуха не перешибешь», — повторял он не ради утешения, а сдерживая себя от неосмотрительных действий. Годы провел Степан в таежной зимовейке, не оставляя мысли об отместке тем, кто загубил его жизнь, которая перед этим только-только начинала налаживаться.

Горестную весть принес ему случайный охотник, забредший в зимовье: тетка Агафья при смерти…

Не думая об опасности, пришел он на выселки проститься с доброй старушкой. Принял ее последнее дыхание, перекрестил троекратно, поцеловал в холодные губы. Взял на руки присмиревшего Митеньку, одичало зыркавшего по сторонам, глянул в последний раз на тетку-покоенку, на покосившуюся избенку, служившую ему и его семье долголетним приютом, и, распрямившись во весь рост, прошел по деревне, не оглядываясь но сторонам, прокалываемый изо всех окон жгучими взглядами затаившихся кержаков.

С тех пор и зажил Степан в тайге вместе с сыном.

Промышлял только крупного зверя. Медведи, дикие кабаны, рыси, волки за много верст обходили зимовье охотника. Звериный инстинкт подсказывал им, что единоборство с этим человеком кончится гибелью для них. К мелкому зверью Степан относился снисходительно-добродушно. У его жилья постоянно сновали веселые белки, проворные бурундуки, домовитые кроты. Даже трусливые зайчишки часто выбегали на полянку перед зимовьем. Полюбил Митька маленьких друзей, неизменных его спутников в прогулках по тайге. Вместе с белками он гонял крикливых кедровок, не давая им спускать с кедров шишки раньше времени и обворовывать пушистых зверушек. Выручал, бывало, из пасти лисицы зазевавшегося косого. Научился мастерски свистать по-бурундучьи, созывая свистом стаи со всей округи.

Все дни отец Митьки проводил на охоте или уходил в ближайшие селения сбыть добычу да пополнить запасы муки, соли, табаку, пороху и свинца. А Митьке приносил гостинец — несколько кусков замусоленного сахара, а иногда и банку леденцов.

Мясо в зимовье не переводилось круглый год. Летом это была солонина, заготовленная впрок из зимней добычи, или свеженина, когда отец только приходил из тайги.

Митька наловчился на старом шомполе зажаривать куски мяса. Жир вытапливался, капал на горящие поленья в костер, распространяя по лесу аппетитный запах. Зимой любимым блюдом Митьки была строганина из мороженой сохатины. Большого искусства, в ее приготовлении не требовалось. Острым ножом Митька настругивал с лытки тонкие ломтики побелевшего от мороза мяса и отправлял их в рот, прикусывая краюхой хлеба. А согревался кипятком, настоянным на сушеных листьях черной смородины или кипрея.

Наступила пятнадцатая весна в жизни Митьки Дремова.

— Однако, паря, ты подрос, — сказал отец. — Энтим летом пойдешь со мной на зверя.

Решение отца обрадовало Митьку, хотелось броситься на грудь к нему, неласковому, бородатому, обнять черную морщинистую шею, прижаться крепко-крепко к груди, скупо, по-мужски выразить свое первое юношеское счастье. Не приучен Митька к нежностям, да и знал, что отец не одобрит его порыва, а, чего доброго, еще осерчает, не возьмет на охоту. Только веселые огоньки забегали в озорных черных глазах мальчишки, когда взглянул он в такие же черные под густыми нахмуренными бровями глаза отца.

Но не суждено было в ту весну сбыться первой охоте Митьки. Незадолго до того, как горные ключи вскрыли ледяные замки на таежных реках, Степан Дремов ушел проведать примеченную зимой берлогу, где на зимнюю спячку залегла медведица.

Через два дня разыскал Митька отца и разоренную нм берлогу. И понял Митька, что тут произошло. Медведица в берлоге проснулась раньше времени. Разбудила ее сухостойная лиственница, упавшая наземь. Видно, корни подгнили от старости. Вершиной она угодила прямо на берлогу. Крепким суком пробило снег, землю и задело зверя. Медведица заворочалась в берлоге, --">