Андрей Феликсович Величко - Путевые заметки брата Дрона (СИ)

увидел, потрясло меня намного сильнее. Посреди стола царственного кабинета стояла резная шкатулка из красного дерева, отделанная слоновой костью, золотом и бриллиантами. Ожидая подписания документов, я все время таращился на это произведение искусства, истекая слюнями. В конце этой процедуры меня ненароком попросили отнести эту вещицу в помещение для хранения казны. Расставание со шкатулкой стало для меня настоящей пыткой, я не мог оставить её там и постарался унести домой. Был пойман, обвинён в воровстве и приговорен к смерти. Теперь я понимаю, что это была обычная подстава.

Избитого, со связанными за спиной руками, меня повели по коридорам дворца. Нет, не тем парадным и изящно украшенным галереям, по которым ежедневно шагали сотни чиновников, придворных бояр и витязей, приглашенных гостей и прочего просящего люда. Нет, об этих коридорах редко знала даже прислуга. Многие догадывались, и лишь немногие знали наверняка. Многие из знавших людей уносили эту тайну в могилу в буквальном смысле этого слова. Тайные проходы пронизывали весь дворец сверху вниз, а также вдоль и поперек. Шпионы, доносители, тайные гонцы и сам государь с семейством знали далеко не весь план этих ходов и коридоров. Помимо парадной жизни дворец жил ещё и тайной жизнью, наполненной непонятными для глаз простого человека передвижениями. Царь содержал большую армию шпионов, проникавших благодаря тайным проходам во все уголки дворца и за его пределы. Благодаря чему Додон был осведомлен обо всем происходящем в своем царстве. Ходили слухи, что в тайных комнатах государства на каждого служащего, чиновника, дворянина и церковного служителя составлена картотека с описанием всех его "заслуг". Страшно было оказаться в этой картотеке, и еще страшнее было в ней не оказаться. Понимание, что все твои грехи известны государю, в известной степени напрягало нервы, но твое отсутствие в этой картотеке говорило лишь о том, что ты не интересуешь государя, а значит, и не можешь рассчитывать на продвижение по службе.

Коридор уводил нас все ниже, приближая к подвалам дворца. Мне было известно, что там находятся темницы (ну как же без них) и пыточные. Вот последнее обстоятельство сильно нагревало мне нервы. Несмотря на тайность, коридор был достаточно чист. Не было видно паутины на стенах и потолке, а слой пыли на полу был недостаточно велик, что говорило о частом пользовании этим маршрутом. Я представил, сколько людей могло пройти этим путём вольно или невольно, арестованных открыто или похищенных тайно прямо из парадных залов дворца. Наверное, все они шли этим путём заплетающимися ногами, увлекаемые стражами, гадая о своей судьбе. Так же теперь шёл и я.

Дверь.

Все когда-нибудь начинается и заканчивается. Бывает, столкнувшись с предметами или людьми, ты понимаешь, что начинается новая жизнь и заканчивается жизнь старая. Именно это испытал я, когда увидел эту дверь. Это даже не был конец коридора, так поворот направо. Когда меня развернули к ней, я внутренне почувствовал, что начинается нечто новое. Именно новое, а не конец моей жизни. Во мне родилось новое чувство, помимо страха я испытал интерес к неизвестному, что было, по меньшей мере, странно. Жуткий коридор, озлобленные охранники, тусклый свет факелов, тьма за пределами небольшого освещенного круга, неизвестность, всё это должно было породить во мне страх и подавленность, сломить меня перед приближающейся неизбежностью. Но я испытывал интерес, что нелогично в сложившейся ситуации.

Это была самая обычная дверь. Невысокая, арочная дверка из толстых дубовых досок с железными накладками, встроенная в арочный проём с грубой кирпичной кладкой. Сразу было видно, что создатель не планировал её для парадного входа. Размер её был такой, чтобы мог пройти человек высокого роста, не нагибаясь и не протискиваясь сквозь неё.

Охранник стукнул в дверь кулаком. В ответ послышался невнятный звук человеческого голоса, шаги и дверь распахнулась навстречу нам. Освещенный факелами, в проёме стоял здоровенный детина в кожаном фартуке поверх безрукавки, простых штанах, грубых стоптанных сапогах и нагайкой в руках. Эти руки были грубы, привыкшие к тяжёлой, грубой работе, украшены в нескольких местах небольшими шрамами от порезов и ожогов, с крупными ладонями-лопатами. Они соответствовали столь же колоритному лицу, принадлежавшему молодому мужчине. Лицо было мясистым с крупным носом и --">