Редьярд Джозеф Киплинг - Человек, который решил стать королем

Центральной Индии к двадцать четвёртому и сумеете перехватить его на марварской станции. Скажите только: «Он на неделю уехал на юг», — он поймёт, что это значит. Такой здоровяк с рыжей бородой и барскими замашками. Будет дрыхнуть во втором классе как благородный джентльмен, разложив свой багаж на всё купе. Но вы не робейте. Опустите окно и скажите: «Он на неделю уехал на юг», — он у вас живо подскочит. Вам всего-то и нужно вернуться из тех краёв на два дня раньше. Прошу вас как странник, следующий на Запад^[8], — добавил он со значением.

— А откуда вы пришли? — спросил я.

— С Востока, — ответил он. — И я надеюсь, что вы передадите ему моё сообщение на достойном уровне^[9] — во имя моей Матери^[10], а также и вашей собственной.

Не так-то легко пронять англичанина, взывая к имени его матери; но по определенным причинам, которые в дальнейшем полностью прояснятся, я счел возможным согласиться.

— Это не какие-нибудь пустяки, вот почему я об этом прошу, — сказал он, — и теперь я знаю, что могу на вас положиться. Марварская станция, вагон второго класса, в нём спит рыжий мужчина. Вы не перепутаете. Я выйду на следующей станции и буду ждать, пока он не приедет или пришлёт то, что мне нужно.

— Передам, если застану его, — сказал я. — И позвольте дать вам маленький совет, — во имя вашей Матери, а также моей собственной. вам не стоит разъезжать Сейчас по княжествам Центральной Индии под видом корреспондента «Глухомани». Там болтается настоящий корреспондент, и могут выйти неприятности.

— Спасибо, — простодушно ответил он. — А когда эта скотина оттуда уберётся? Не голодать же мне из-за него? Мне нужно потолковать с раджой Дегумбера^[11] по поводу вдовы его отца и потрясти его мошну.

— А что случилось с вдовой его отца?

— Он нашпиговал её красным перцем, подвесил к балке и забил туфлей до смерти. Я сам всё это разнюхал, и никто, кроме меня, не рискнёт поехать к нему в княжество и содрать плату за молчание. Меня, конечно, попробуют отравить, — так было в Чортумне^[12], когда я ездил туда за добычей. Ну так что, вы передадите весточку моему другу на марварской узловой?

Он сошёл на маленьком полустанке, оставив меня в раздумьях. Я не раз слышал о людях, которые выдают себя за газетных корреспондентов, чтобы взимать мзду с мелких туземных княжеств, запугивая их разоблачениями, но ещё никогда не встречал вживе представителей этой касты. Их жизнь тяжела, а смерть обычно приходит внезапно. Туземные княжества питают благотворный страх перед английскими газетами, способными пролить свет на их своеобразные методы управления, и потому изо всех сил стараются утопить корреспондентов в шампанском или свести их с ума четырёхместными ландо с четвёркой лошадей. Им невдомёк, что никого не волнует, как управляются туземные княжества, разве что грабёж и насилие выходят за рамки пристойного, а правитель беспомощен, болен или безумен от начала года и до конца года. Это мрачные места земли, исполненные невообразимого насилия; одним краем они соприкасаются с железной дорогой и телеграфом, а другим простираются во времена Гарун аль-Рашида. Сойдя с поезда, я повидал многих царей, и за восемь дней испытал многие превратности судьбы. Бывало, я облекался в парадные одежды, был накоротке с принцами и правительственными резидентами, ел на серебре и пил из хрусталя. Бывало, я спал на голой земле, поедал с тарелки из пальмового листа всё, что удалось раздобыть, пил воду из ручья и укрывался одним пледом со своим слугой. Таков удел нашей профессии.

В условленный день я, как и обещал, добрался до Великой Индийской пустыни, и ночной почтовый высадил меня на марварской узловой станции; оттуда на Джодпур отходила железнодорожная ветка туземного подчинения, маленькая и расхлябанная. Бомбейский почтовый на пути в Дели останавливается в Марваре совсем ненадолго. Он прибыл одновременно с моим, и я едва успел добежать до его платформы и пройти вдоль вагонов. Вагон второго класса был всего один. Я опустил окно и глянул сверху вниз на огненно-рыжую бороду, наполовину скрытую под вагонным пледом. Это был тот, кого я искал; он крепко спал, и я легонько ткнул его в рёбра. Он с ворчанием пробудился, и в свете фонарей я увидел его лицо. Это было широкое, жизнелюбивое лицо.

— Что, опять билеты? — спросил он.

— Нет, — ответил я. — Я должен вам передать, что он на неделю уехал на юг. Он на неделю уехал --">