Иштван Декан , Ева Д Кардош - Пути-дороги

получили предписание явиться прямо в Херень.

Большинство из них жили в Задунайском крае, в области Ваш. Командир взвода и командир роты тоже были взяты из запаса, поэтому нам они были незнакомы.

Через два месяца после нашего приезда в Херень в нашу роту прибыло пополнение в количестве 60 румын, взятых в Трансильвании, присоединенной к Венгрии в 1940 году. И как нарочно, ни один из них не знал ни слова по-венгерски. Нам было непонятно, о чем думает командование. Ведь перед нами, саперами, стояли очень сложные задачи: возведение противопехотных и противотанковых заграждений, строительство легких мостов, обеспечение пехоты катерами, лодками и другими переправочными средствами на случай форсирования водных преград. Все это требовало серьезной подготовки, по крайней мере, солдаты одного отделения должны были хотя бы понимать друг друга. Но у нас даже мобилизованные из запаса, которые ушли из армии всего три-четыре года назад, не знали устройства и принципа действия принятых в последние годы на вооружение различных типов мин, запалов, подрывных зарядов.

Однако эти мысли беспокоили, очевидно, только нас, солдат, но отнюдь не нашего ротного командира.

Во время ежедневных двухчасовых занятий, которые проводились в дообеденное время, мы отрабатывали ружейные приемы, строевой шаг и отдание чести. В маршевой роте я по-прежнему числился санитаром. Нас было двое, поскольку носилки с раненым один человек не смог бы нести. Мой коллега из города Сомбатхея, тоже из числа запасников, был лет на десять старше меня. Нам выдали медикаменты, соответствующее медицинское снаряжение: лекарства, перевязочные материалы, шины для фиксации конечностей при переломах и одни разборные носилки. Поскольку мы тренировались в перевязке и эвакуации раненых, то от строевой подготовки нас освободили.

Шло время, и мы все чаще спрашивали себя, что же будем делать на фронте. Дело в том, что наши офицеры постоянно твердили нам, что венгерские части направляют на фронт для выполнения исключительно комендантских задач. Правда, до нас доходили слухи, что на оккупированной советской территории встречаются-де и русские партизаны, которые, случалось иногда, стреляют в противника. Но нам, холостым, молодым парням, весь будущий поход представлялся в виде простой увеселительной прогулки. Там, думали мы, время пойдет быстрее и не так скучно, как здесь, в казармах. Тем более что, как утверждали офицеры, через три, самое большее — четыре месяца нас сменят другие части, чтобы получить возможность принять участие в этой романтической прогулке, а мы же возвратимся домой.

Тем не менее нас иногда беспокоила мысль об отсутствии практических занятий по расстановке мин и их обезвреживанию, наведению переправ, более того, за все шесть месяцев нахождения на формировании мы не провели ни одной боевой стрельбы. Подготовка к войне представлялась нам несколько иной, но скоро мы смирились со столь легкой жизнью.

Чувствовали мы себя как на курорте. Командир роты старший лейтенант Тот своим добрым отношением к нам быстро завоевал наши искренние симпатии. В конце недели в казарме буквально никого не оставалось: все уходили до восьми часов понедельника в увольнение. Все выходные дни я всегда проводил дома, у родителей, потому что до нашей деревни Дьёрвар от Сомбатхея было всего около двадцати пяти километров.

Каждый раз, когда поезд подходил к Дьёрвару, меня охватывали воспоминания детства. Вот, не доезжая до Сомбатхея, село Вашвар, где я учился в школе, а потом два с половиной года ходил в учениках официанта в ресторане «Зеленое дерево».

Деревня наша лежала в трех километрах от железнодорожной станции. Дорога туда была знакома мне до мельчайших подробностей, я знал каждый камень, каждое придорожное дерево. Неподалеку от станции, на опушке леса у пересечения железной дороги с шоссе Вашвар — Залаэгерсег, стоит сторожка номер 78 путевого обходчика, или, как ее у нас называют, будка. Здесь я родился, здесь вырос и прожил первые десять лет своей жизни. В этой будке жил мой отец, который день и ночь следил за шлагбаумом, каждый день обходил свой шестикилометровый участок железной дороги. Обходчиком отец проработал тридцать пять лет, а когда ушел на пенсию, мы переехали в свой домик, стоявший на краю села. В доме было две комнаты и кухня. До этого же нам приходилось жить только в сторожках. Все они всегда стояли у железной дороги и были одинаково --">