Уилбур Смит - Охота за слоновой костью

останется ни деревьев, ни парка, ни слонов.

Дэниэл одобрительно кивнул. Монтируя фильм, он вставит в этом месте серию кадров, снятых несколько лет назад в кенийском национальном парке Амбосели. Устрашающие картины опустошения, голая красная земля и мертвые черные деревья, с которых содрали кору и листву; деревья умоляюще протягивают голые ветви к жестокому голубому небу Африки, разлагающиеся туши крупных животных лежат, как кожаные мешки, там, где их погубили голод и браконьеры.

— У вас есть решение, хранитель? — негромко спросил Дэниэл.

— Боюсь, что очень жестокое.

— Вы покажете его нам?

Джонни Нзу пожал плечами.

— Смотреть на это не слишком приятно, но да, вы можете посмотреть, как это делается.

Дэниэл проснулся за двадцать минут до восхода солнца.

Ни годы, проведенные в больших городах за пределами Африки, ни многочисленные рассветы на севере, ни смена временных поясов в летящих самолетах — ничто не избавило его от привычки, приобретенной в этой долине. Конечно, годы участия в ужасающей родезийской войне в буше, когда он был призван на службу в войска безопасности, только укрепили ее.

Для Дэниэла рассвет — самое волшебное время дня, в особенности в этой долине. Он выбрался из спального мешка и потянулся за обувью. Он и его люди спали одетыми на пропеченной солнцем земле, расположившись вокруг угольев гаснущего костра. Они не стали сооружать защитную бому из колючих ветвей, хотя ночью по всему откосу порой рычали львы.

Дэниэл завязал шнурки на башмаках и неслышно выскользнул из круга спящих. Капли росы, висящие на стеблях травы словно жемчужины, промочили до колен его брюки, пока он шел к каменному выступу на краю утеса. Здесь он нашел место для сидения на камне и плотнее запахнул анорак.

С обманчивой быстротой и внезапностью подкрался рассвет, окрасил облака над великой рекой в нежные оттенки розового и серого талька.

Над темно-зелеными водами Зимбабве клубился туман, он пульсировал, как призрачная эктоплазма; темные стаи летящих уток четко очерчивались на бледном фоне. Утки летели строем, и концы их крыльев казались в неверном свете остриями ножей.

Где-то поблизости заревел лев; рев постепенно стих в раскатах мяукающих хрипов. При первых же звуках Дэниэл вздрогнул. Он много раз слышал львиный рев, но всегда вздрагивал. Ничего подобного в мире нет. Для него это был голос самой Африки.

Потом он увидел внизу, на краю болота, силуэт большой кошки. Лев, явно сытый и довольный, низко держал массивную голову с темной гривой, поворачивая ее из стороны в сторону в такт своей величественной походке.

Пасть была раскрыта, за черными губами блестели клыки.

Дэниэл проследил, как лев исчезает в густых кустах вдоль реки, и вздохнул от пережитого удовольствия. Сзади послышался негромкий звук. Дэниэл вздрогнул, но Джонни Нзу коснулся его плеча, успокаивая, и сел рядом на каменную плиту.

Джонни закурил. Дэниэлу так и не удалось отучить его от этой привычки. Они сидели в дружелюбном молчании, как много раз прежде, и смотрели, как быстро светает, пока не наступил миг, внушающий священный трепет: над темной массой леса показался горящий край солнца. Свет изменился, весь мир стал ярким и блестящим, как драгоценная керамика только из печи.

— Десять минут назад в лагерь вернулись следопыты. Они нашли стадо, — нарушил тишину Джонни, сбивая настрой.

Дэниэл пошевелился и посмотрел на него.

— Сколько? — спросил он.

— Примерно пятьдесят.

Это хорошо. Больше они все равно не смогли бы обработать — в жаркой долине плоть и шкура быстро гниют, а меньшее количество не оправдывало бы использование людей и дорогого оборудования.

— Ты уверен, что хочешь снимать? — спросил Джонни.

Дэниэл кивнул.

— Я тщательно это обдумал. Было бы нечестно скрывать.

— Люди едят мясо и носят кожу, но не хотят видеть бойню, — заметил Джонни.

— Мы рассматриваем сложный, вызывающий переживания объект. Люди имеют право знать.

— У любого другого я заподозрил бы журналистскую погоню за сенсацией, — сказал Джонни, и Дэниэл нахмурился.

— Ты, вероятно, единственный, кому я позволяю так говорить, потому что тебя мне не обмануть.

— Да, Дэнни, меня тебе не обмануть, — согласился Джонни. — Тебе это ненавистно не меньше, чем мне, но именно ты первый объяснил мне, что это необходимо.

— Давай-ка приступим, — предложил Дэниэл. Они встали и молча пошли туда, --">