Михаил Март - Запекшаяся кровь. Этап третий. Остаться в живых

русских офицеров старой гвардии, остался букетик подснежников. О мальчишке, сложившем голову на краю света, они будут помнить всегда. О самолете, набитом золотом, забыли сразу.

Жора-морячок решил остаться с чукчами, он просто не знал, что ему делать на Большой земле — отвык от городов и людей. Чукчи его уважали, любили, среди них он чувствовал себя хозяином. Ему оставили бланк паспорта, предназначенного для Огонька, вдруг соберется и двинет на север, к морю. Ведь мечтал же.

Снег еще не везде сошел, но солнышко начинало припекать, слышалось щебетанье птиц. Улдис провел отряд через каньон, через шахту, вырытую колчаковцами.

И тут их ждал сюрприз. За чащей ветвистого плюща, из которого они плели веревки, стояли оседланные лошади, навьюченные кожаными мешками с едой. На другой стороне каньона можно было разглядеть всадников во главе с шейхом.

— Как этим чертям удалось переправить сюда лошадей? — удивился Родион.

— Не одни мы такие умные, Родя. Хорошие люди. А мы даже не зашли проститься.

Лиза отвесила туземцам низкий русский поклон, коснувшись рукой земли. Родион сделал то же самое. Шейх понял их жест. Всадники приложили руки к сердцу и ускакали.

— Чудаки! — смеялся князь. — Они напихали нам в мешки еще и золота. Зачем оно нам?

— Пусть будет, — сказал Кистень. — Не на своем горбу тащить.

— И что с ним делать? — спросил Шабанов. — Сунься с самородком куда-нибудь — горло перережут. Золото счастья не приносит, только беду. Кому как не нам об этом знать.

— Я знаю сотню уникальных ювелиров. Они за грамм удавятся. Превратим золото в украшения. У меня жена княгиня, — Петр обнял Надине, — пусть красуется.

— Рано размечтался, мы идем в неизвестность. И дойдем ли? — нахмурившись, проговорил Журавлев.

— Мы дойдем! — уверенно заявила Лиза.

— Кто бы сомневался, — хмыкнул Улдис.

— По коням! — крикнул Дейкин. — Вперед, ребятушки.

— С Богом! — сказал князь и перекрестился.

Отряд двинулся на юг.

В нескольких тысячах километров от каньона, в далеком Иране, Павел Клубнев сидел на берегу в небольшой чайной, курил кальян и с тоской смотрел на море. Стояла невыносимая жара, пот стекал с лица и шеи под воротник белой сорочки. К его столику подошел европеец в светло-сером костюме и шляпе, сел рядом и очень вежливо спросил:

— Это вы давали объявление в газету о продаже персидских гребней?

— Я. Они достались мне в наследство, но нужда заставляет расстаться с раритетами. Один из гребней инкрустирован бирюзой. На Востоке этот камень высоко ценится.

— Сколько камней?

— Один большой, в центре, и три десятка в оправе.

— Могу предложить вам доллары.

— Лучше британские фунты.

— Согласен. Такие купюры вас устроят?

Покупатель положил на стол пятифунтовую ассигнацию. Бросив на нее короткий взгляд, Клубнев выхватил то, что его интересовало — номер серии.

— Торг состоится, — сказал он.

— Мы готовы вам содействовать в ваших начинаниях.

— У меня большие запросы.

— А у нас большие возможности, — улыбнулся европеец.

— Отлично. Значит, мне есть на кого положиться. Сообщите Болинбергу о моем благополучном прибытии. У меня нет с ним связи, мой связник бесследно исчез.

— Не беспокойтесь, мы все сделаем. Осваивайтесь. Вечером сядете на поезд и поедете в Тегеран. Отель «Грюнвальд». Он принадлежит австрийцам. Центр города, роскошные номера и все удобства. Номер вам забронирован. Под столом стоит портфель, заберите его. Вам оставлен билет, деньги и документы. Следующая наша встреча состоится в Тегеране. Вас оповестят.

Обаятельный джентльмен ушел и смешался с толпой на набережной.

Один вопрос решен. Но что делать с атаманом Никольским и его сыновьями? Такая обуза Клубневу не нужна, надо найти им применение. Может быть, все-таки удастся выйти через атамана на эмигрантские круги и создать свой резерв?

Павел встал и пошел вдоль набережной к восточному базару. Он вспомнил Лизу, Дейкина, Кистеня. Вспомнил свою кличку Кашмарик, село с церковью и встречу с Ледо-горовым. Как они там? У него даже мысли не было, что с этими людьми может что-то случиться. Кашмарик был уверен, что все они выживут и еще покажут себя. Он с тоской думал о том, что им уже не доведется встретиться. А так хотелось бы…

Встреча состоится. Но об этом позже.

Продолжение следует.

--">