Алексей Юрьевич Щербаков - Оборотни тоже смертны

борьбы с партизанами расстреливают всех, кто попадается им на пути, как сообщников бандитов! Да ведь делать так в этой стране – то же самое, что тушить пожар керосином! Я служил на Украине в восемнадцатом, я знаю, о чем речь… – говаривал он в узком кругу после хорошей выпивки.

В прошлом году еще надеялись, что вермахт быстро разобьет русских, а потом навалится и на шатающихся по лесам бандитам. Но после Сталинграда это стало как-то проблематично. Нет, Хальс твердо верил в окончательную победу Германии. Но перспектива погибнуть даже не на фронте, а от пули из леса, выпущенной каким-то русским мужиком, или взлететь на заложенной тем же мужиком мине, его не радовала.

В общем, настроение у гауптмана было скверное. Командир косился на высящийся по обе стороны дороги густой еловый лес. Метров на тридцать по обе стороны дороги его вырубили в целях безопасности. Удачно кинуть гранату с такого расстояния непросто. Но среди партизан достаточно и метких стрелков… Тем более ходили слухи, что большевики сбрасывают им теперь с самолетов хорошее оружие, включая и снайперские винтовки. Обстреляют – да и уйдут в лес. И кто-то станет трупом. Такие истории в Вилейке были совершенно обыденными. Вот недавно, как говорили, партизаны пустили под откос поезд с солдатами, отправлявшимися в отпуск. Многим из них теперь уже никакой отпуск больше не понадобится. И это несмотря на то, что подходы к железной дороге напоминают фронтовые укрепления.

А уж солдаты-то с ним какие едут! В основном – новобранцы, которые еще не были под огнем, зато успели наслушаться историй про партизан, в которых, согласно законам солдатского фольклора, сила и неуловимость бандитов была преувеличена во много раз. Если так пойдет, то вскоре рядовые станут верить, что партизаны не люди, а демоны, которые могут появляться всюду, где им захочется и, совершив свое черное дело, бесследно растворяться в воздухе. Хальс знал это не понаслышке. Он проводил беседы с солдатами, на которых повторял пропагандистские истории про «скрывающиеся в лесах жалкие банды евреев и коммунистов», – и видел, с каким недоверием его слушают^[2].

Гауптман испытал большое облегчение, когда увидел за очередным поворотом стоявший посреди дороги мотоцикл; возле него находились трое бойцов в тускло поблескивающих мотоциклетных плащах, поверх которых блестели гридни фельджандармерии^[3]. Фельджандармы по роду своей службы знали о партизанах гораздо больше других. И если они вот так спокойно топтались посреди леса – значит, в округе и в самом деле было все тихо. Потому что больше фельджандармов партизаны ненавидели только эсэсовцев – кто из них попадал в руки к людям из леса, мог считать себя счастливчиком, если его просто вешали. Обычно же бывало куда хуже.

Завидев колонну, один из жандармов, здоровенный парень с погонами обер-фельдфебеля^[4], взял автомат наизготовку, а затем поднял левую руку, приказывая остановиться. Бронетранспортер замер метрах в двадцати от жандармов. Все трое неспешно направились к машине.

– В чем дело, обер-фельдфебель? – крикнул Хальс, когда патрульные приблизились.

– Проезд закрыт, господин гауптман. Впереди бандиты повредили мост. Проехать невозможно.

– Черт! И надолго это?

– Раньше вечера не восстановят. Разворачивайте колонну.

Что ж, придется разворачиваться. Инструкция в подобных случаях предписывала однозначно: возвращаться в ближайший населенный пункт, где имеется немецкий гарнизон. Именно немецкий. На вспомогательную полицию начальство не очень-то полагалось. И правильно, что не полагалось. Мало того что местные полицейские не отличались смелостью, так еще вопрос, сколько среди них агентов партизан…

Делать было нечего. Разворачиваться – так разворачиваться. Впрочем, Хальс, даже если б и мог, не стал бы торчать возле этого чертового моста несколько часов. Радость небольшая. К тому же, если мост починят только к вечеру, дальше пришлось бы двигаться в темноте. А на это в Белоруссии решился бы только очень рисковый человек. Кстати, передвижение по ночам инструкцией тоже категорически запрещалось.

* * *

Бронетранспортер – не танк, чтобы крутануться вокруг своей оси. Бронированная машина вынуждена была долго совершать довольно замысловатые движения, дабы развернуться на этой узкой дороге. Остальные машины ждали, пока закончит «флагман». Жандармы стояли как статуи, в картинной позе, расставив ноги и держа в --">