кливер-шкот с защелкивающейся скобой», – прокричал я.

Мэрилин, теперь полностью осознавшая всю опасность, с готовностью бросилась исполнять мой приказ. Я с трудом пробрался вперед, чтобы подобрать передний парус, и Мэрилин последовала за мной.

Чтобы накренить лодку и заставить её двигаться дальше на скорости в два-три узла мы уравновесили паруса. С передней палубы Мэрилин пристегнула шкот к углу переднего паруса, я же связал переднюю шкаторину и опустил парус через нос лодки, убедившись, что расправлено достаточно полотна и киль не будет задет. Мы оттащили парус к корме, чтобы закрыть пробоину, и я пристегнул шкаторину к спасательному тросу по левому борту, а Мэрилин закрепила полотно по правому.

Переместившись на корму, в течение минут десяти мы яростно откачивали воду в попытке понизить её уровень.

«Вода не убывает, – выдохнула Мэрилин. – Давай попробуем одеяла – затолкаем их в пробоину!»

Мы всё ещё не могли поверить в то, что яхта затонет. Мы утрамбовали одеяла в пробоину, но и это не помогло – вода продолжала подниматься. Может где-то ещё были повреждения? Или может быть двухкилевая конструкция корпуса помешала нам остановить поток воды при помощи импровизированного аварийного пластыря.

Прошло всего минут сорок с момента нашего первого потрясения, и мы смотрели друг на друга в полной растерянности.

«Нам придется оставить её».

Теперь вместе с осознанием, что спасти Орилин мы уже не в состоянии, пришло и понимание, насколько сильно мы полюбили эту яхту. Мы не чувствовали страха. У нас не было сомнений, каковы наши шансы на спасательном плоту. Мы находились на судоходном пути, проблем не должно было возникнуть. Я принялся расправлять спасательный плот и маленькую надувную резиновую шлюпку, Мэрилин начала собирать в кучу какие-то предметы первой необходимости среди продуктов и утвари. Она побросала все, что смогла ухватить, в два больших парусиновых мешка и вместе с набором спасательных принадлежностей перенесла их в спасательный плот. Я собирал все ёмкости для воды, какие попадались на глаза, и скидывал их в шлюпку. Мы работали быстро и безмолвно. Паники не было.

Прошло пятьдесят минут с момента нападения кита, но нам тогда показалось, что прошла целая жизнь. Наконец мы покинули нашу Орилин. На сердце было тяжело, и мы в оцепенении смотрели, как всё, ради чего мы работали, медленно тонет, пока кончик мачты не исчез под волнами, поставив ужасающую точку.

Не было никакой другой жизни, которую мы бы хотели сильнее той, где мы свободно идем под парусом на собственной лодке, пересекая воды океанов. Теперь это всё пропало: наши мечты, наше большое путешествие. Казалось, что жизнь остановилась, и больше ничего не было важным.

Однако самое большое испытание ещё ждало нас впереди.

Напряжённое лицо Мориса в момент, когда он взглянул на меня, и погружение Орилин под воду.

Пока Морис сидел на веслах, я сделала фотографии погружения нашей дорогой Орилин под воду.

Орилин медленно погружалась, пока полностью не исчезла в водах Тихого океана.

2. Дрейфующие и одинокие

Морис

4-е марта

Орилин в конце концов скрылась под водой, и мы почувствовали себя в крайней степени одиноко посреди необъятного океана. Не осталось ничего, что указало бы на её крушение, кроме незакрепленного снаряжения, свободно плавающего вокруг. Мы молчали, оставив друг друга наедине с собственными мыслями. Мэрилин заняла себя тем, что пыталась привести плот в некоторое подобие порядка. Я же в это время провел шлюпку между обломками и выловил четыре канистры с водой, одну с керосином и одну с метиловым спиртом. Подплыв к плоту, я закрепил шлюпку двумя

--">