Сергей Юрьевич Ежов - Нелегкая поступь прогресса

нужную сторону, и дёргал за рычаг, вызывая клацанье холостого выстрела. Пушку разряжали, и заряжающий забрасывал следующий снаряд.

— Какова практическая скорострельность ваших пушек? — спросил через переводчика Кемаль-паша.

— До двадцати выстрелов в минуту. — любезно улыбаясь сообщил каперанг — Но следует участь, что при частой стрельбе быстро нагревается ствол. Это явление вам знакомо, оно присуще всему огнестрельному оружию.

— Безусловно знакомо. — согласился адмирал — Однако сама возможность в короткий срок обрушить на неприятеля ураганный огонь дорогого стоит.

Турки не вспоминали, что боевые качества этих орудий они вполне могут испытать на себе, а каперанг тактично не напоминал об этом обстоятельстве. Похоже, что османы созревали до принятия выгодного нам и полезного для себя и своей страны решения, нужно было только чуточку им помочь. Словом, когда канонерка подошла к берегу, и от неё отвалил моторный катер, навстречу, к месту причаливания, выехал автобус. Офицеров со всем уважением пригласили в салон, и спустя пять минут они выходили у штаба Суворова. За столом и приступили к первому раунду обсуждения условий перемирия. Вообще-то многие, и я в том числе, считали желательным принудить турецкий флот к капитуляции, но против выступил Суворов:

— Господа, император счёл за благо склонить Османскую империю к союзничеству с Россией. Не нужно сразу указывать на вынужденность и неравноправность нашего союза. Турки народ гордый, и если мы будем вести себя оскорбительно, то из-за гордыни они легко могут закусить удила, и государь-император за это нас по головке не погладит.

Мы согласно закивали.

— Поэтому мы будем вести себя в высшей мере обходительно. Нам сие нетрудно, а пользы от такого поведения предвидится немало.

Уже за столом переговоров Кемаль-паша сказал:

— Мы осмотрели новейшие пушки на вашей канонерской лодке, но это был внешний осмотр, без стрельбы. Уважаемый командир флотилии заявил, что имеет прямой приказ не открывать огня, чтобы не спровоцировать ненужного кровопролития. Можем ли мы освидетельствовать ваши орудия в боевой работе?

— Не вижу никаких препятствий. — улыбнулся Суворов — приглашаю вас подняться на холм, там стоит одна из батарей, которая будет бить следуя Вашим, господин адмирал, указаниям.

— Вы хотите исключить малейшее подозрение в подлоге результатов? — улыбнулся и адмирал.

— Разумеется. Командир батареи не знает, куда Вы прикажете направить огонь его орудий.

— Весьма великодушное и смелое предложений, уважаемый командующий.

Уже привычно все погрузились в автобусы и поехали на батарею.

— Да-а. Моя эскадра как на ладони. — оглядевшись сказал адмирал — А где другие ваши батареи?

— Благоволите посмотреть направо: на том холме стоят три батареи, но с моря их не видно, они хорошо замаскированы.

— Да, вижу.

— А теперь благоволите посмотреть налево — на трёх холмах расположились почти шестьдесят таких же орудий. А там, за мысом, как Вы видите, стоят канонерки с орудиями вдвое большего калибра, чем это. А теперь батарея ждёт ваших целеуказаний. Куда поставить плавучую мишень?

— Если можно, у дальнего края бухты, ближе к выходу.

— Извольте.

Сигнальщик замахал флажками, и канонерка резво побежала к выходу из бухты. Там на воду спустили довольно большой плот из пустых бочек, с установленном на нём парусиновым экраном. На парусине был нарисован австрийский флаг.

— О! Вы намекаете на общего врага?

— Именно так, адмирал. Мы с вами люди военные, прямые, нам не нужно недоговорённостей.

— Соглашусь.

Канонерка ушла с линии огня, и стволы орудий пришли в движение.

Бабах! — водяной столб встал с небольшим перелётом.

Бабах! Бабах! Ватные облачка шрапнельных выстрелов вспухли перед целью и напрочь снесли австрийский флаг.

Бабах! Бабах! Бабах! Один снаряд уклонился в сторону, зато два оставшихся разнесли плот в щепки.

— Блестяще! — восхитился адмирал, а его офицеры, судя по их лицам, разрывались между восторгом от результативности стрельбы и пониманием, что при ином, неудачном, раскладе, цели-то они сами.

— А вон на том берегу скала, похожая на акулий зуб. Такая цель не затруднит? — повернулся адмирал к комбату. Переводчик тут же повторил слова начальника.

— Это очень лёгкая цель, господин адмирал! — лихо отчеканил капитан. Он отдал команду, и батарея ударила --">