Александр Леонидович Аввакумов - СМЕРШ – 44

расстегнул кобуру и достал «ТТ». Преследователь появился в проеме двери через несколько секунд. Он остановился в дверях и, достав пистолет из-за пояса. Медленно вошел в помещение. Он явно боялся человека, за которым наблюдал полдня. Рука его нервно подергивалась и, он то и дело оборачивался назад, ожидая нападения сзади или ожидая помощь.

Выстрел Лесника был неожиданным. Молодой человек словно переломился пополам и рухнул на груду битого кирпича.

«Если их двое или трое, то кто-то из них должен непременно появиться здесь, чтобы помочь раненому или констатировать его чью-то смерть», – решил он, наблюдая за проемом двери.

Шорох за его спиной заставил Лесника вздрогнуть и еще плотнее прижаться к стене. В этот раз, он увидел офицера, который стараясь не шуметь, медленно передвигался, прижавшись к стене. Похоже, офицер не догадывался, что вот уже с полминуты он находится под прицелом диверсанта. Он сделал еще два шага и молча, сполз по стене, оставляя на ней кровавый след. Пуля Лесника угодила ему в голову.

С улицы доносились крики. Диверсант понял, что здание, в котором он находился, заблокировано военнослужащими.

– Сдавайся! – донеслось до него, выкрик одного из офицеров. – Сопротивление бесполезно.

Он выстрелил на голос. Стало тихо. Он попытался переместиться в сторону, но автоматная очередь пресекла эту возможность. Сейчас он ощущал себя какой-то крысой, которую загнали в угол.

«Что делать? Сдаться или нет? Что меня ждет в первом случае? НКВД, допросы, пытки, а затем расстрел».

В какой-то момент ему стало жалко себя. Умирать в возрасте тридцати пяти лет было настоящим преступлением перед Богом. Он снова хотел сместиться в сторону, но новая автоматная очередь прошла над его головой, засыпав голову кирпичной крошкой и пылью. Отчаяние охватило его. Феоктистов представил себя, лежавшего на полу, мокрого от воды и избитого в кровь. Еще в Варшавской школе абвера их предупреждали и рассказывали, что их ожидает в случае их ареста органами НКВД. Это были страшные рассказы, от которых стыла кровь в жилах. Он сунул руку в карман галифе и, нащупав ребристую рубашку гранаты, вынул ее из кармана.

– Сдавайся! Дом окружен! Сопротивление бесполезно!

– Да пошли вы….

Взрыв разорвал полумрак. Стало тихо. К телу, а вернее к тому, что от него осталось, подошел Костин.

«Вот и все», – подумал он и направился к телу Дроздова.

Он присел на карточки и провел рукой по его лицу, закрывая глаза лейтенанту. Достав из кармана лейтенанта документы, он сунул их в полевую сумку.

– Уносите тела, – приказал он старшине.

Развернувшись, он вышел из здания и направился, к ожидавшей его полуторке.

***

– Что будем делать, товарищ полковник? – обратился Костин к Носову. – Будем, брать резидента или нет?

– Москва решила устроить игру. Пусть этот, как его, Учитель, гонит немцам дезинформацию. Так, что игра продолжается, Костин.

--">