Дан Берг - Не уклоняй сердце твое

– Уповаю, сие еврейским домам не во вред… – заметил Ихиель.

– Я наш навсегда! – повторил Яков.

Ихиель пригласил гостей к покрытому белым полотном столу. Хлеб, козье молоко в кувшине, сыр, финики. Прозвучало благословение над хлебом. Ели и пили коротко и молча.

– Яков, ты лучший мой ученик, и не избрал ученую стезю… – посетовал Элиэзер.

– Не ропщи! Он обратил мудрость желтых страниц в желтого металла силу, – возразил Ихиель.

– Примите в дар, почтенные раввины, сию мошну, упомянутым предметом отяжеленную.

– Благодарствуем, Яков! К какому делу приложить монеты? – спросил Ихиель.

– Думаю, украшение синагоги – лучшее приложение им, – ответил, улыбаясь, Яков.

– О, Яков, ты словно слыхал нашу с Элиэзером беседу!

– Мне показалось, Яков, на губах твоих мелькнула хитрая улыбка… – проговорил Элиэзер.

– Он непритворно прям! – заверил Ихиель и с надеждой на подтверждение взглянул на Якова.

– Я преуспел в торговле, барыши мои растут, – перевел на другое Яков.

– Рады за тебя. Теперь к какому делу применишь ум и руки? – спросил Ихиель.

– Иерусалим тесен мне. Куплю корабль, чтобы купечествовать на Западе и на Востоке.

– К чему тебе это? Богатство не в мошне, а в голове и в книгах! – воскликнул Элиэзер.

– Я полагаю, искусная отделка не повредит нашей синагоге! – возразил Яков.

– Где судно разместишь? – спросил Ихиель.

– В Яффе, конечно. Готовь, Элиэзер, подарки брату Мордехаю, – сказал Яков.

Сообщение Якова о намерении разъзжать по белу свету, его страсть к стяжанию и нееврейский апломб навели на раввинов задумчивость и грусть. Переваривши услышанное, Элиэзер и Ихиель вновь разомкнули уста.

– Просвети, нас, Яков, чего ждешь ты от богатства, кроме него самого? – спросил Элиэзер.

– Придет сила, а вечный страх уйдет. Ведь как просто!

– Еврей всегда в страхе, даже если сила при нем! – убежденно возразил Ихиель.

– Возможно… Еврей всегда в страхе… Но разве свыше нам ниспослан страх?

– На что намекаешь, Яков? Метишь в иную веру, что прибыльнее нашей? – вскричал Элиэзер.

– Божественная избранность! Разве сладкая мысль сия не счастье еврея? – подхватил Ихиель.

– А если сладкая мысль сия несчастье еврея? Не знаю… Ты больше размышлял об этом, раби…

– Избранничество рождением дается! – продолжил Ихиель.

– Сила, ум, порой богатство – тоже рождением даются! Почему избранничество выше?

– Оно – как знатность, как цвет кожи – свойства эти нельзя утратить! – выпалил Ихиель.

– Потому-то люди ставят их выше всех достоинств и заслуг, – добавил Элиэзер.

– Верно. Нельзя утратить! Вот превосходство всех превосходств! – согласился Яков.

Раввины ободрились, услышав слово Якова, в унисон с ними сказанное. Как объяснить ему, что на острие копья вертится тот, кто вертится в жизни, лишь на себя надеясь?

– Не страшишься, Яков, верой пренебрегая, за тельцом Аарона следовать? – спросил Ихиель.

– Нет трепета во мне, учителя мои. Другое тут: не резон стучаться в дом, где никого нет дома!

– Я раскусил его! Безбожник он! – в отчаянии воскликнул Ихиель.

– Забудем эти слова, раби Ихиель! Они опасны в любой среде! Ведь ты не желаешь зла мне?

– О, нет, храни тебя господь, мой мальчик! – горячо воскликнул Ихиель.

– Наш мальчик! – поправил Элиэзер.

– Наш мальчик уезжает завтра в Яффу. Напоминаю, Элиэзер: подарки брату Мордехаю!

– Плыви, куда ведет тебя судьба, но сердце свое оставь с нами! – воскликнул Элиэзер.

– С вами останется жена моя. Она на сносях, – уклончиво ответил Яков.

– Мы полюбили Оснат. Она на нашем попечении, – сказал Ихиель, обнимая на прощание Якова.

Глава 4 Дивный остров

1

Окончилась служба в церкви, двери распахнулись, и прихожане вынырнули из духоты храма Божьего навстречу свежести храма природы. Мысли обратились от высокого к земному. Джеймс расправил плечи и, разминая ноги, ускорил шаг. Здоровью и молодости претит покой.

Джеймс не жалел времени на