Николай Васильевич Лукин - Судьба открытия

пышно разросшимися фикусами да милыми сердцу портретами. С людьми она почти не встречалась. Из своей квартиры, кроме как в хорошую погоду прогуляться до соседнего квартала и обратно, никуда не выходила. Горничная Варвара была ее единственной постоянной собеседницей.

Каждый день, когда Варвара хозяйничала в кухне, Капитолина Андреевна глядела на ветви деревьев за окном. Если ветви покрывал снег или раскачивал ветер, ей становилось грустно. Тогда, задернув окно занавеской, старуха принималась перелистывать альбом с поблекшими фотографическими карточками или перекладывать в шкатулке старые пуговицы, пряжки, кокарды, офицерские темляки. Эти мелочи, что лежали в шкатулке, уводили ее мысли в далекий, невозвратный мир. Она прикасалась к ним бережно, рассматривала их затуманившись, а иногда даже разговаривала с ними шопотом о чем-то.

Двадцатилетней девушкой Капитолина Андреевна совершила, как сказали о ней, «опрометчивый поступок»: родители хотели выдать ее замуж за старого богатого помещика, а она убежала из родительского дома к человеку, которого любила давно, к молодому подпоручику Татарцеву, стала его женой без церковного брака. Командир бригады почему-то не позволил подпоручику жениться. Тот решил оставить военную службу, но не успел: бригаду послали на подавление вспыхнувшего тогда восстания против царской власти в Польше, Белоруссии, Литве. Евгений Иванович Татарцев, человек свободомыслящий и честный, перешел на сторону восставших, через месяц был схвачен, разжалован и казнен. Восстание было разгромлено. Тридцать тысяч восставших погибли в боях, полторы тысячи — на эшафоте.

Прежние знакомые перестали кланяться Капитолине Андреевне при встречах с ней. На нее показывали пальцем, про нее говорили: «Невенчанная вдова». Случалось ей слышать о себе и более грубое слово; а ее святыню — имя казненного Евгения Ивановича — даже кое-кто из родственников называл с отвратительной усмешкой, добавляя: «изменник», «предатель», «туда ему и дорога».

На Васильевском острове она поселилась ровно сорок лет назад. Горе тогда было еще свежо. Она сняла вот эту самую квартиру. Ей не хотелось никого видеть, и только брат Миша навещал ее в те дни. У Миши было доброе сердце: он не упрекал ее, как другие, ни в чем. Он приходил, позвякивал шпорами, шумно смеялся и искал, чем бы развлечь овдовевшую сестру.

Вскоре с Мишей пришлось расстаться: его назначили в провинцию командиром армейского полка. Там, в каком-то губернском городе, он женился — как написал в письме — «на первой в губернии красавице»; спустя год после свадьбы его жена неожиданно получила богатое наследство. Потом Капитолина Андреевна узнала, что у брата родился сын. Через несколько лет Миша приехал в отпуск в Петербург с женой и четырехлетним Вовкой. Давно ли это было? Странно, время как летит!

«Странно… — думала старуха. На диване перед ней сидел племянник — крупный, плечистый мужчина в просторном сюртуке. — Вот он какой стал! А глаза быстрые, веселые, как у Миши когда-то».

— Вовочка, почему ты по отцу не пошел?

Об этом ей следовало бы спросить по крайней мере лет двенадцать тому назад.

— Семья твоя — военная семья… Полком бы уже командовал. А то вы-ыдумал! И чем тебе этот Горный институт понравился? Были бы живы отец с матерью, ни за что бы не позволили. Ни за что!

Капитолина Андреевна говорила и укоризненно качала головой. Побранить племянника при каждой встрече она считала своим долгом. Все-таки она — Лисицына и постарше его. Пусть повеса чувствует, что есть еще за ним глаз. И надо, ох, как надо за ним доглядеть!

«Повеса», поглаживая бороду, прятал под ладонью снисходительную улыбку. Наконец кротко сказал:

— Кому по душе мундир, кому, видите, наука. Разные бывают вкусы.

— «Вкусы»! — забормотала Капитолина Андреевна. — Господи! Хоть бы с наукой на службу куда поступил… По военной не можешь — по штатской бы в департамент… Нет, баловство у тебя на уме! — Она закрыла глаза, глубоко вздохнула. — Что мне с тобой делать, как за тебя ответ держать…

«Вот, — думала она, — был бы он рыцарь, как покойный Евгений… Нет, где ему!»

Двинувшись вперед, Лисицын взъерошил волосы и по-мальчишески весело расхохотался. Посмотрел, лукаво щурясь, на тетку и встряхнул обеими руками, будто сбросил с них что-то на пол.

— Да тетя Капочка, милая, если б вы знали, каких еще натворю чудес! Вы послушайте: теперь в моей лаборатории --">