Алексей Иванович Мусатов , Марк Ильич Чачко - Костры на сопках

А. Мусатов, М. Чачко КОСТРЫ НА СОПКАХ

Часть первая ФРЕГАТ «АВРОРА»

Глава 1

После долгого и утомительного плавания русский военный фрегат «Аврора» на всех парусах, легко рассекая океанскую волну, вошел в перуанский порт Кальяо.

Был апрель 1854 года.

Розовый утренний туман рассеялся, и город, весь залитый светом, открылся чудесной панорамой. Воздух был так прозрачно чист, что даже с далекого рейда отчетливо виднелись контуры каждого строения.

На левом берегу бухты высилась древняя крепость; справа, почти у самой линии прибоя, стояли виллы местной знати; за ними теснились крутыми уступами маленькие домишки с черепичными крышами. И повсюду тянулись к небу вечнозеленые кипарисовые рощи, высокие тополя, а дальше, к волнистой линии горизонта, виднелись Горы.

Военные корабли под английским и французским флагами стояли на рейде. Здесь были трехмачтовые фрегаты, быстроходные бриги, корветы, шхуны.

«Аврора», ответив на приветствия военных кораблей иностранных государств, убрала паруса и стала на якорь.

Плавание «Авроры» было тяжелым. Из Портсмута в Рио-де-Жанейро шли при сильном волнении в океане. Мыс Горн обогнули в самое бурное время года.

Тихий океан встретил фрегат переменными ветрами, частыми грозами, проливными дождями и шквалами. Все это сильно измучило команду «Авроры».

Сейчас все были довольны, что наконец пристали к берегу, и радовались предстоящему отдыху в порту.

К фрегату приблизилась шлюпка с таможенным чиновником.

Теперь уже недолго осталось ждать разрешения съехать на берег.

Свободные от вахты матросы, столпившись на баке, с любопытством приглядывались к очертаниям города и оживленно переговаривались.

— Что за народ здесь живет? — спросил молодой матрос писаря Егоркина.

— Известно какой! — с веселой издевкой ответил Егоркин. — Тут живет портовый народ.

Марсовый матрос Сунцов строго посмотрел на писаря:

— Ты толком отвечай, когда спрашивают. Нечего зубы скалить!

— А тебе что? Чего лезешь? — покосился на него Егоркин. — Давно линьков не пробовал?

— Вот постой, на берег съедем — я тебе линьки попомню, поквитаемся!

Егоркин отошел в сторону. Василий Чайкин, высокий матрос с широким, скуластым лицом, слушавший эту перебранку, покачал головой:

— Напрасно ты его зацепляешь. В недобрый час напакостит.

— Был бы ему ход, давно бы всех извел, — сдерживая гнев, проговорил Сунцов.

Смелый и опытный матрос, Сунцов был резок на язык, дух протеста всегда жил в его сердце, и из-за того он частенько подвергался порке. Его били много раз, но матрос, живучий и крепкий, быстро оправлялся и не становился податливей. На корабле «Николай-чудотворец» он получил сто ударов. Еле живого его доставили в госпиталь. Все думали, что Сунцов не выдержит той порки. Но, провалявшись в больнице несколько месяцев, матрос оправился. «Николай-чудотворец» к тому времени ушел в плавание, и Сунцова приписали к «Авроре». Хотя порка на «Авроре» не имела такого распространения, как на других судах, но и здесь ему один раз уже пришлось лечь под линьки. На это и намекал писарь Егоркин.

На юте оживленно переговаривались офицеры. Разговор шел о порте Кальяо, о службе, о жалованье, о быстроходности кораблей.

И только один молодой офицер, казалось, не разделял всеобщего оживления. Это был лейтенант Николай Оболенский, совершавший свое первое кругосветное плавание. Невысокого роста, широкий в плечах, с лицом, покрытым крепким загаром, он, облокотившись о борт судна, задумчиво смотрел на светлозеленые волны океана.

— Николай, опять вы --">