Константин Иванович Курбатов - Еретик Жоффруа Валле

привели к войне.

Война разделила Францию на два враждующих лагеря — на католиков и гугенотов. И все уважающие себя мужчины ринулись на поля сражений. В результате чего Базиль в конце концов и очутился на мели. А в армию его величества короля Карла IX он не мог вступить по той простой причине, что совершенно не умел убивать.

Вот почему, когда финансовые затруднения Базиля Пьера Ксавье Флоко достигли своей вершины, он принял нелегкое решение — расстаться с фамильной драгоценностью, с бриллиантом, который помимо своей огромной цены обладал еще и скрытым волшебным свойством. Правда, лишившись бриллианта, Базиль терял возможность отомстить человеку, который погубил его мать. Но голод не тетка. Когда пусто в желудке, не очень-то думается о мести.

— Пий! — повторил Базиль. — Ты случайно не оглох?

И, сняв с груди кожаный мешочек с бриллиантом, он торжественно возвестил:

— Слышал, что я сказал? Пойдешь сейчас к моему другу Раймону Ариньи на Мост Менял и отнесешь ему вот это.

Тут Базиль сделал паузу, опустил мешочек обратно за пазуху и вздохнул.

— Впрочем, нет, — решил он, — бриллиант тебе, растяпе, лучше не доверять. Просто слетаешь сейчас к Раймону и передашь ему мои слова: бриллиант отныне принадлежит ему. В долг к Раймону я больше залезать не намерен. По каковой причине сегодня есть повод осушить пару кружек в нашем кабачке. На обратном пути заглянешь к Клоду и тоже передашь ему мое приглашение. А на денежки, что даст тебе Раймон, купишь снеди, какая только попадется тебе на глаза. Да побольше!

— Не, — проворчал Пий, — не пойду я.

— Это почему же? —удивился Базиль.

— Не умрем мы, — сказал Пий, — переживем. У вас от матушки единственная вещь осталась, а вы ее — ростовщику. Надует он вас, ваша милость.

— Не смей так говорить о Раймоне! — возмутился Базиль. — Он мой друг!

— Лучше отдать камешек жене Клода Борне, — продолжал свое Пий. — Она хоть и недобрая женщина, но честная. А этот хромой...

— Пий! — прервал его Базиль. — Без разговоров! И живо!

От принятого решения на душе у Базиля стало значительно легче. Когда Пий зашлепал башмаками вниз по лестнице, Базиль даже замурлыкал свою любимую песенку:

Тру-лю, лю-лю! Огей-огей!

Мешок чертей мамаши Биней

В аду сгодится мне верней.

О, чтоб они все подохли!

Однако не прошло и четверти часа, как Пий, тяжело дыша, ввалился обратно в комнату.

— Ты уже сбегал? — удивился Базиль. — И выполнил все мои поручения?

Ответить Пий не успел. Внизу послышались удары в дверь и ругань. Затем дверь внизу отворилась, и шум сделался сильнее.

— Я точно видел, как он скрылся в этом доме! — грохотал неизвестный голос. — Проклятые гугеноты! Когда над святой церковью и королевством занесен вражеский меч, они отсиживаются по своим норам да еще зарятся на чужое добро. У меня в кошельке было семь золотых экю. Я племянник отца Мишеля, каноника Нотр Дам. Ни один человек из этого дома не улизнет от виселицы.

Дрожа от страха, Пий искал глазами, куда можно спрятаться, и явно собирался залезть под кровать.

— Э, малыш, — остановил его Базиль, — ты много раз удивлял меня. Но до подобного у нас еще не доходило. Спустись-ка вниз и верни племяннику достославного каноника то, на что у тебя осмелилась подняться рука. 

— Не выдавайте меня, ваша милость! — взмолился Пий. — Ведь меня в самом деле повесят. Мне было очень жаль ваш камешек. Иду, а этот племянник расплачивается у ларька. И положил на прилавок кошелек. Если бы я знал, что в таком драном кошельке могут лежать целых семь золотых экю, то никогда в жизни не взял его.

— Мне жаль тебя, — вздохнул Базиль. — Но я ничем не могу помочь тебе. Идем.

И он подтолкнул Пия к двери.

— Вот он, гнусный вор! — обрадовался племянник каноника, увидев на лестнице Пия. — Где мой кошелек, разбойник?

Светло-зеленый камизоль и пышными шарами штаны из той же ткани показывали, что племянник каноника достаточно богат. Однако пошлое желтое перо, торчащее из дорогого бархатного барета, говорило об отсутствии у него хорошего вкуса.

Пересчитав деньги и убедившись, что содержимое кошелька осталось в целости, гость несколько снизил тон. Однако по отношению к Пию он остался непреклонным. Не тронуло его и то, что Пий грохнулся на колени и пытался поймать губами его руку.

— Зря стараешься, — был ответ. — Я ненавижу гугенотов. Шагу нельзя ступить, чтобы они не заглянули к тебе в карман. И --">