Михаил Николаевич Волконский - Сирена

заныл Станислав. — Я все сделаю сам и никому не позволю мешать мне. Слышите?.. Никому!

Его глаза вдруг заблестели, и он так забеспокоился и задергался весь, что Варгину, чтобы не раздражать его больше, оставалось только согласиться с ним и уйти.

Когда он уходил с виллы, Станислав проводил его до прихожей и тут вдруг остановил его.

— Знаешь, пан, — как-то странно сказал он, заглянув в глаза Варгину, — поцелуемся на прощанье, по-братски… как братья!

И они поцеловались, как братья.

* * *

А в это самое время Елчанинов ходил по своей комнате и злился.

С тех пор как удалился Варгин и он остался один, он ушел далеко в своей ревности и отчаянии по поводу вероломства Веры, как он мысленно называл это.

Он привязался к слову «кокетство» и мучительно дразнил себя им; он представлял себя в роли человека, любовью которого — серьезной, глубокой любовью — забавляются шутя, потешаясь от нечего делать. Подвернулся-де наивный влюбленный дурак, так отчего же не пококетничать с ним? Серьезному чувству помешать это не может!

Серьезное чувство подразумевалось у Елчанинова, конечно, в отношениях Веры к маркизу; а «влюбленный, наивный дурак» был сам он. Она занялась им просто так, а он-то вообразил уж и Бог весть что!

Елчанинову стало даже совестно.

Да и откуда он выдумал, что Вера могла искренне любить его? Ведь и знает-то она его всего без году неделю!

«Без году неделю! — вспоминал Елчанинов. — Кто говорил эти слова? Именно так и говорил кто-то: без году неделю».

Он долго ломал голову и решительно не мог вспомнить.

Потом вдруг он вспомнил о карлике, о существовании которого он совсем забыл под влиянием волнений всего пережитого в эти дни.

И когда он вспомнил о карлике, все перевернулось, то есть не все, а только тот образ действий, который он сам обдумал уже до мельчайших подробностей.

Растравляя и бередя свою рану, Елчанинов живо представлял себе, как он, конечно, никогда уже больше не пойдет к Вере, но непременно постарается встретиться с ней где-нибудь (и как можно скорее) и сухо, церемонно отвесить ей нижайший поклон. Поклонившись, он посмотрит на нее так, что она все поймет, смутится, но все-таки спросит, отчего его так давно не видно.

Вера, в мыслях Елчанинова, непременно должна была спросить это, чтобы дать ему возможность уничтожить ее необыкновенно тонким, остроумным и странно язвительным ответом. У него было уже выработано несколько редакций этого ответа, но он ни одной из них, хотя все они были очень хороши, не остался доволен.

Теперь, когда Елчанинов вспомнил о карлике, все изменилось, потому что во всем виноват был этот карлик: последний так говорил с ним, как будто это было действительно по душе; он-то и ввел его в заблуждение.

«Но что карлик? Карлик — дурак, — раздумывал Елчанинов, — незачем было все-таки обнадеживать человека!»

И вся злоба, обида и раздражение, которые поднялись в Елчанинове, обратились у него на этого ненавистного карлика.

Ему начало казаться, явись теперь перед ним Максим Ионыч, он просто в живых его не оставил бы.

Но так ему казалось только! Как раз в эту минуту явился к нему карлик Максим Ионыч, и Елчанинов, увидев его, не только оставил его в живых, но почувствовал, что и к нему самому возвращается жизнь.

Вера, напрасно прождав Елчанинова все утро, прислала за ним Максима Ионыча.

— Что это, золотой мой, — стал укорять тот Елчанинова, — обещали прийти и не идете? Верушка беспокоится!

— Как беспокоится? — радостно удивился Елчанинов. — Беспокоится обо мне?

— Ну да, разумеется, о вас! О ком же ей иначе и тревожиться?

Елчанинов, сразу же по этому приходу карлика увидевший, что все будет хорошо, все-таки спросил:

— А маркиз?

— Какой? — нахмурился карлик.

— Маркиз де Трамвиль.

— Ну, так что же? Маркиз поправился и из иезуитского дома к нам во флигель на житье переезжает.

Елчанинов от изумления расставил руки и раскрыл рот, а затем произнес:

— Так как же это, Максим Ионыч? Я уж тут ничего не пойму! Вера Николаевна прислала вас за мной и ждет меня, а между тем ее жених, маркиз де Трамвиль, переезжает к вам во флигель сегодня! Что все это значит? Ведь она сегодня при Варгине назвала полицейскому чиновнику маркиза своим женихом!

— Что полицейский чиновник! — махнул рукой карлик. — У него чины да галуны на шляпе, пусть он их и знает! А тут дело сердечное! Пойдемте, Верушка --">