Дан Берг - Свой своему

дочери Маргалит, недавно лишившейся мужа, вести дела с визитером. Молодая вдова не столь горевала о нелюбимом супруге, сколь терзалась душевным одиночеством, и не надеялась найти средь божинских мужчин достойного ее ума и страсти. А явись любовь – и конец одиночеству!

Хваткая Маргалит тонко провела торговые переговоры с Ицхаком. Она увлеклась изысканностью его манер, и живостью мысли, и обширностью познаний, и, ей казалось, встретила мужской идеал. Как не похож этот злой на работу честолюбивый европеец на бездельных и довольных жизнью и собой хасидов!

Ревекка возжелала пригласить в Берлин Пнину, младшую сестру Маргалит. От старшей жемчужины не укрылось, что Пнина влюбилась в Ицхака. Озабоченная собственной судьбой, вдова решительно остановила стихию и устроила так, что Пнине сосватали сохнувшего по ней юного Ашера. Отец оставил Пнину в Божине, а в Берлин поехала Маргалит.

Ицхак увлек за собой Дова, брата Маргалит и Пнины. Оба задумали начать собственное дело, а еще берлинец надеялся выхолостить хасидство из божинца. Учрежденная молодыми коммерсантами фабрика приносила отменный доход хозяевам. К разочарованию Ицхака, однако, в сердце Дова не погас уголек, взятый из очага предков.

3

Ревекка задумала принять крещение и выйти замуж за барона Шпигеля. Несчастная мать ее, Мерав, плакала и скрывала слезы от мужа. Просвещенца Натана застала врасплох крамольная метаморфоза, и он грустил и скрывал меланхолию от жены. Гостившая в их доме Маргалит не осмелилась написать в Божин о надвигающемся катаклизме.

Тяжелы были для Маргалит насмешки Ицхака над цадиками и хасидами. В Божине презирала многих, а Берлин открыл в ее сердце силу, что держит и не пускает в новый мир, и чем менее он похож на старый, тем крепче сила. “Над другими насмехаясь, за их счет себя утверждает…” – неодобрительно думала Маргалит.

Сестра обманула сестру, дабы счастье не упустить. Думала Маргалит, поедет с Ицхаком в Германию, и будет на глазах у него, и полюбится ему. “Он слеп!” – пеняла на сына Мерав и виновато глядела на пленившую ее материнское сердце гостью.

“В чужом воздухе задохнулось чувство. Или в том горе, что не нужна ему? Полюби он меня, и пошла бы за ним, и приняла бы безверие его, и былые сокровища потускнели бы. Ведь свой он, да и я не Ревекка!” – говорила себе Маргалит.

4

Дов ехал из Антверпена в Божин навестить отца с матерью. Остановился в Берлине, забрал с собой сестру. “Пора домой возвращаться, нагостилась!” – сказала брату Маргалит.

Рассказывать и слушать – две утехи в долгом пути. Дов хвалился фабрикой, барышами, сладкой властью над людьми. Не забывал бога благодарить за удачу в делах. “Он жаден к жизни, к деньгам и к труду и верен корням своим. Идеал! Увы, он брат мне”, – размышляла Маргалит.

Прибыли в Божин к свадьбе Пнины. Сияющая счастьем невеста бросилась на шею старшей сестре: “Я полюбила Ашера, а Ицхака забыла совсем!” Сестры обнялись, прослезились чувствительно. “Зависть жжет рану, – призналась себе Маргалит, – но то утешение, что обман пошел Пнине впрок, и, стало быть, нет греха на душе”.

Свой своему

1

Гордостью и красой украинского города Божина слыл хасид и лесоторговец Авигдор. Он и его возлюбленная жена Двора нажили изрядное богатство, а еще породили двух сыновей и двух дочерей. Дети взрослели и, преемствуя родительские истины, чинили отцу с матерью то беды, то радости.

Старшая дочь Маргалит, молодая вдова, увлеклась берлинским просвещенцем Ицхаком, гостила в его семье в Германии и вернулась на родину разочарованная. Пнина, младшая авигдорова жемчужина, вышла замуж за Ашера, наследника большого состояния. И уж первый плод взаимной любви шевелился во чреве юной супруги.

Младший сын Берл, коего хасидская ретивость обязывала к благочестию, посадил черную кляксу на незапятнанный лист семейной хроники, лишив невинности некую бедную девицу. Зато старший сын Дов, хасид не менее рьяный, чем брат его, основал в Антверпене алмазную фабрику на паях с Ицхаком, и преуспел в коммерции, и веру отцов сохранил на чужбине, и, не сходя с праведного пути, достиг солидных барышей.

2

Пришло время, и накатилась на божинских иудеев всесокрушающая волна чувств простого народа великой империи и владык ее. Вот собираются в питейном заведении миряне, обиженные иноверцами в ермолках. Чарки одну за другой лихо опорожняя, наполняют христианскую душу решимостью вырвать из --">