Ольга Васильевна Чемерская - Атлантида. В поисках истины. Книга пятая. На перекрестках дорог

чтобы, наконец, вырастить что-то, – на сборе совета стал убеждать всех Всеволод, очередной раз срывая их с насиженного места.

– Мы только закончили стену, способную защитить нас от ветров и эрозии почвы. Стена, как ты говорил, должна была послужить маяком, возвышаясь выше леса, дабы Атлантида могла найти нас! И снова в путь? – возмутилась Елизавета, которая была снова на снастях. – Такой гигантский труд!

– Мы здесь уже несколько сот лет и Атлантиду, похоже, не дождёмся. Как и всегда, уходят не все – кто хочет, могут оставаться и жить своей жизнью. Я никого не гоню. Но мы живем в лесу, как дикие звери, мне это не по душе. И эта наша стена – смех один….

– Я же знаю, как всё это происходит! Ты уйдешь и уведёшь с собой мою дочь, – глаза у Елизаветы были на мокром месте. Как и все беременные, она слишком чувствительно воспринимала окружающий мир.

– Дети, так или иначе, уходят из родительского дома, с этим ничего не поделаешь, – Стрижевский крепко держал за руку Викторию. Они были как сиамские близнецы. И похожи и непохожи одновременно. Не проходило и дня, когда они вот так не держались за руки. Вместе везде и всегда.

Вначале оттого, что ребенок был маленький и опасности подстерегали на каждом шагу, а потом Стрижевский так привязался, что не мог доверить её кому-то, и беспокоился каждую минуту в разлуке. Так и повелось: и на охоту и на рыбалку, и на совет вождей она ходила с ним, словно важная персона, глава рода.

И тут, присутствуя на заседании совета, Виктория ни с того ни с сего встала и произнесла:

– Хочу сделать заявление, пока не началась вся эта суматоха и сборы. Мне в этом году исполняется двадцать один год. Я собираюсь выйти замуж!

Стрижевский одёрнул руки и напрягся. Казалось, что он и не дышит вовсе.

– Что ты говоришь? Я не позволю. Ты должна была сперва мне сообщить это твое решение! – вырвалось из его груди.

– Я знаю, что ты будешь против. Поэтому прошу Всеволода дать своё согласие, – хитро посмотрела она на Стрижевского.

– И на кого же пал твой выбор? Кх-х. С трудом могу себе представить! – закашлялся от неожиданности Колесов, а Елизавета беззвучно смеялась в спину мужу.

– Я выбираю Бориса, – сказала Виктория с гордостью, беря руку суженного и прижимая к груди.

Стрижевский вновь перестал дышать и покраснел. Он всю жизнь воспитывал Вику как дочь, но никогда её дочерью не называл. Тайно любовался со стороны и бил себя по рукам за греховные мысли. Он не мог надышаться на неё и обожал последние годы, кажется, не только платонически. Вика была его Викой. Он так и говорил всегда: «Моя Вика». Никто и представить себе не мог, что Вика когда-то сможет выйти замуж. Её жалели.

Но, видимо, все здорово ошибались и девушка не пошла против судьбы, ломая копья и показывая характер, а выбрала простой путь – быть с тем, кто дороже всех на свете, кого любила.

– Я, конечно, безоговорочно даю своё согласие. Но разве не нужно спросить у жениха? Вдруг у него на примете кто-то есть! Я знаю как много у него поклонниц! Поделился бы, что ли…

– Я не поняла, а что с Софией не так? – Елизавета приняла шутку за чистую монету. Она отдала дочь Софию, рожденную «бессмертной» в жены Колесову, и теперь сильно сомневалась в своем решении. Не подгадывая, по чистой случайности, две дочери она выносила в анабиозе. Одна, Анна, уже оставила её выйдя замуж «за границу». Её увез Джордж, когда европейская ветвь отделилась от них и ушла на родину.

В этот период Софья болезненно переживала свою первую любовь. Переболев, она стала холодной и высокомерной. Она корила мать за то, что та не дала ей выйти замуж в тринадцать, что её возлюбленный нашел себе другую. А потом, видимо из мести или вредности, окрутила и женила на себе влюбчивого Колесова.

Всеволод старался изо всех сил, но часто натыкался на холодную стену равнодушия. Самое надёжное средство в такой ситуации – удариться в бега. Что, собственно, он и предлагал сейчас на совете.

– Поднимаемся через месяц. Если вы сговоритесь, – он вопросительно взглянул на Вику и Стрижевского, – то через месяц сыграем свадьбу и в путь! – выдал он свой вердикт.

Ночь в горах стояла по-осеннему холодная. Жаровня уже остыла и в маленьком домике гулял прохладный ветер. Стрижевский не спал. Виктория застала его врасплох этой неожиданной выходкой, и он по-стариковски смешно ворчал всю дорогу домой, не зная, как и реагировать. А ему по-прежнему, как и Колесову, не было и сорока.

Полночи он ворочался на --">