Рафаэль Сабатини - Жизнь Чезаре Борджиа. Суд герцога.

Глупо было бы пытаться умалить заслуженную славу двух крупнейших французских писателей первой половины прошлого столетия, но многочисленные анахронизмы, неточности и просто голословные утверждения, щедро рассыпанные на их страницах, посвященных Борджа, — это факт. Тем большее удивление вызывают ссылки Гюго на историков прошлых времен, из чьих трудов он якобы почерпнул материалы для своей знаменитой трагедии «Лукреция Борджа». Скептикам, которые усомнятся в правдивости его повествования, он рекомендует прочесть книгу Томмазо Томмази и «Дневник» Бурхарда. Последний из названных источников несомненно заслуживает всяческого внимания: записи ватиканского церемониймейстера охватывают почти четверть века — с 1483-го по 1506 год, сделаны очевидцем, а нередко и участником описываемых событий и весьма подробны. Но ознакомление с «Дневником» приводит к удивительному выводу: Гюго явно не читал Бурхарда, хотя и старается прикрыться его авторитетом.

В противном случае, вероятно, автор «Отверженных» не стал бы ссылаться на «Дневник» для подтверждения исторической достоверности «Лукреции Борджа» — ведь события в изложении Бурхарда не имеют почти ничего общего, исключая имена действующих лиц, с той кровавой эпопеей, что предстала в XIX веке глазам французских читателей.

Несколько иначе обстоит дело с Александром Дюма. Упрека в научной недобросовестности он не заслужил, хотя глава «Борджа» в книге «Знаменитые злодеяния» также возводит напраслину на Александра VI и его сына Чезаре. Великий романист был попросту введен в заблуждение одним из своих предшественников.

Семнадцатый век подарил миру много писателей; среди них — ныне забытый, а тогда весьма популярный Грегорио Лети, писавший под псевдонимом Томмазо Томмази. Став кальвинистом, он покинул Италию и, как часто бывает, с жаром новообращенного принялся обличать недостатки и пороки своей прежней религии и римского духовенства.

Его «Жизнь герцога Валентино» имела большой успех, и вскоре появился ее французский перевод, который быстро разошелся и стал чем-то вроде учебного пособия для всех позднейших писателей, обращавшихся к той же теме, в том числе и для Александра Дюма. Что же касается осведомленности Томмази о роде Борджа, то она не превосходила уровня, обычного для образованных людей того времени, да и сам автор не старался выдать свой роман за историческое исследование. К сожалению, впоследствии это как-то забылось.

Но ведь есть еще один автор, писавший о Борджа, очевидец и активный участник политической жизни Италии конца XV — начала XVI века, а кроме того — один из умнейших людей своего времени, чья слава пережила столетия.

Современники не считали его особо крупной фигурой, но теперь он известен куда больше многих коронованных особ, когда-то взиравших свысока на скромного, хотя и довольно влиятельного Никколо Макиавелли, секретаря Совета флорентийской Синьории.

Знаменитая книга Макиавелли, навсегда обессмертившая его имя — «Государь», — предназначалась в качестве руководства для не отличавшегося умом и решительностью Джулиано Медичи^[4]; она стала первым в Европе систематическим изложением теории управления государством. А примером идеального носителя верховной власти автору служил не кто иной, как Чезаре Борджа.

Макиавелли пишет: «Окидывая мысленным взором все, сделанное и достигнутое герцогом, мы видим, что он сумел создать прочную основу для устойчивой власти, и я не знаю лучшего образа действий, который мог бы избрать новый государь, занявший трон не по праву наследования. В тех случаях, когда его мероприятия не приносили успеха, причина заключалась не в допущенных герцогом ошибках, а в его несчастливой судьбе».

В дальнейшем мы еще не раз встретимся с комментариями флорентийца. Он чрезвычайно высоко оценивал политическую деятельность Борджа, и это тем знаменательнее, что Макиавелли, хотя и встречался с герцогом, не мог ждать от него милостей в награду за историческую лесть; Рим и Флоренция нередко враждовали, а Макиавелли, в качестве посла Синьории в Ватикане, отстаивал интересы своего родного города.

Думается, соображения и факты, изложенные выше, убедили читателя хотя бы в том, что появление новой книги о Борджа вполне обоснованно. Поэтому перейдем к нашему повествованию об одном из самых ярких деятелей итальянского Возрождения. Но прежде, чем на сцене появится сам герцог Валентино — --">