Рафаэль Сабатини - Пари виконта

лишь припомнить, что вы подлец.

И я дожил до того, чтобы меня оскорбляла женщина? Mordieu! (Смерть Господня! – франц.) Она зашла в своих насмешках достаточно далеко!

– Позвольте мне пройти, мадам, – воскликнул я сердито, вместе с этими словами надвигаясь прямо на неё.

Но её рука взвилась вверх, и угрожающий хлыст неожиданно остановил моё продвижение. Я счёл за лучшее достичь компромисса.

– Я заверяю вас, маркиза... – начал я, но она прервала меня.

– Мне не нужны заверения от вас, месье. Вы вообразили, что я была одурачена, когда впервые подошли ко мне украшенный бойцовым оперением. Вы вообразили, что я не почуяла, что оно маскировало самодовольного хлыща, – повесу виконта де Вильморена. Какой же вы тупой!

И тут снова её смех царапнул мне по нервам.

– Считая, что произвели глубокое впечатление и одержали лёгкую победу, вы донимали меня своими письмами и стихами и напоследок своими музыкантами. Вы не вняли предостережениям ни когда ваши подношения были возвращены, ни когда ваши музыканты были унесены отсюда прочь с разбитыми головами; тем не менее вам нужно было прийти сюда, ко мне, чтобы нанести мне это заключительное оскорбление. Подлый пёс!

И с этим учтивым обращением её хлыст опустился на мои плечи, заставив меня пожалеть, что я не стал для своего ухаживания обряжать должным образом спину и грудь, как и предлагал де Бриссак.

Это было крушение иллюзий! Но, mordieu,какая же у неё рука и, кроме того, как же она прекрасна!

Будь я свидетелем того, что она вот так стегает другого, я мог бы взирать на неё восхищёнными глазами; тогда как теперь отступил в угол покоев, чтобы подставлять её карающей плети как можно меньшую поверхность.

Съёжившись в своём углу, я с язвительностью обвинил её в малодушии.

Но моя словоохотливость только послужила ещё большему раздражению её строптивого нрава, ибо, ухватившись за воротник дублета, она вытащила меня из моего укрытия на середину комнаты и там, невзирая на страдальческие стоны и мольбы, так безжалостно избила, что память об этом заставляет меня корчиться даже сейчас.

И когда наконец она остановилась, обессиленная, а я, одинаково сокрушённый как телом, так и духом, свалился на пол, весь в саднящих кровоподтёках, она склонилась надо мной, чтобы прошептать мне на ухо разумный совет:

– В следующий раз, когда ваша прихоть завлечёт вас в пьяное пари, посмотрите, нет ли поблизости подслушивающих слуг.

Как я добрался домой, не имеет значения.

Достаточно того, что с помощью некой доброй души я смог с трудом добраться до своей спальни примерно через час после моей встречи с этой фурией в женском обличье.

Я написал записку месье де Сент-Обану, попросив его извинить моё отсутствие на пирушке, которую он устраивал тем вечером, и сославшись в оправдание на то, что падение с лошади причинило мне довольно болезненные повреждения.

Я не буду задевать тонкие чувства моих читателей подробным отчётом об унижениях, которым я подвергся со стороны моих прежних добрых приятелей. Излишне говорить, что я был слишком благороден, чтобы пятнать честное имя маркизы, распространяя россказни о её оскорбительном поведении по отношению ко мне. Но, несмотря на мою сдержанность, на следующий день случившееся было известно всему Парижу.

Этот весёлый город как будто внезапно сделался для меня скучен и неинтересен, и, полностью расплатившись с Сент-Обаном, я счёл за лучшее оставить двор – по крайней мере, на время.

С тех пор я живу мирной жизнью провинциального помещика, которая почему-то, оказывается, больше устраивает меня, нежели превратности карьеры гуляки и последствия, её сопровождающие.

Примечания

Пенелопа – героиня древнегреческой мифологии, жена Одиссея. Имя её является символом супружеской верности и неприступности для поклонников.

--">