Густав Эмар - Закон Линча

воскликнул он. — Это невозможно, коршун не вьет гнезда вместе с голубкой, и демоны не могут создавать ангелов! Нет! Этот злодей не отец вам!.. Слушайте, Эллен. Я не имею никаких доказательств — наоборот, по-видимому, всё должно убеждать меня, что я ошибаюсь, все доказательства всецело против меня, но, каким бы безумством это ни казалось, я уверен, что прав и что сердце не обманывает меня, подсказывая, что этот человек для вас чужой.

Эллен вздохнула.

Дон Пабло продолжал:

— Эллен, мне уже пора покинуть вас. Оставаться с вами дольше значило бы подвергать вас опасности. Дайте же мне те указания, которых я жду.

— Для чего? — прошептала она с унынием. — Ведь шкатулка пропала.

— Я не согласен с вами — наоборот, я думаю, что она попала в руки человека, который намерен извлечь из этого пользу для себя. Как именно — я не знаю, но я узнаю, будьте уверены в этом.

— Если вы требуете, то слушайте, дон Пабло, — хотя то, что я скажу вам, сущие пустяки.

— Самого слабого света будет для меня достаточно, чтобы выбраться на верный путь и помочь найти то, что я ищу.

— На то воля Божья! — со вздохом произнесла она. — Вот что я могу сообщить вам… и то я не могу быть уверена, что не ошиблась, ибо в то мгновение я была так потрясена, что не знаю наверное, видела ли я это, или мне только показалось.

— Что же это, наконец?.. — с нетерпением произнес молодой человек.

— Когда Гарри упал, пораженный пулей, и корчился в последних конвульсиях, около него было только два человека: один, тоже раненый, ранчеро Андрес Гарот, и другой, который поспешно наклонился над телом и, по-видимому, что-то искал в его одежде…

— Кто же был этот второй?

— Брат Амбросио! Мне даже помнится, что он удалился от несчастного охотника с плохо скрываемой радостью и пряча за пазуху какую-то вещь, которой я не могла разглядеть.

— Нет никакого сомнения в том, что именно он завладел шкатулкой.

— Вероятно, но я не могу утверждать этого: я была в то время, повторяю вам, друг мой, в таком состоянии, что почти не сознавала, что делается вокруг меня.

— Но, — произнес дон Пабло, следуя за своей мыслью, — что стало с братом Амбросио затем?

— Не знаю. После землетрясения мой отец и его товарищи бросились в разные стороны, ища спасения в бегстве. Отец более чем кто-либо должен был желать скрыть свои следы. Монах покинул нас почти немедленно, а после этого я его уже не видела.

— Красный Кедр не говорил об этом при вас?

— Никогда.

— Странно! Все равно, клянусь вам, Эллен, что я отыщу его, хотя бы мне пришлось спуститься в самый ад! Это он, этот негодяй, завладел шкатулкой.

— Дон Пабло, — сказала девушка, поднимаясь, — солнце скоро сядет, и мой отец и братья не замедлят вернуться. Нам пора расставаться.

— Вы правы, Эллен, я ухожу.

— Прощайте, дон Пабло, гроза собирается. Кто знает, доберетесь ли вы целым и невредимым до стоянки ваших друзей!

— Надеюсь, Эллен, но если вы говорите мне «прощайте», то я вам говорю «до свиданья». Верьте мне, дорогое дитя, надейтесь на Бога. Он один читает в сердцах, и если Он допустил, чтобы мы любили друг друга, то, значит, эта любовь принесет нам счастье.

В это мгновение молния пронзила облака, и раздался оглушительный удар грома.

— Буря! — воскликнула молодая девушка. — Ступайте, ступайте, ради Неба!

— До свиданья, моя дорогая, до свиданья! — крикнул молодой человек, бросаясь вон из хижины. — Надейтесь на Бога!

— Боже мой! — воскликнула Эллен, опускаясь на колени. — Сделай так, чтобы мой предчувствия не обманули меня, иначе я умру от отчаяния!

ГЛАВА II. В хижине

После отъезда дона Пабло молодая девушка долгое время была погружена в раздумья, не обращая никакого внимания на яростный рев бури и завывания ветра, каждый порыв которого сотрясал всю хижину до основания, угрожая снести ее.

Эллен думала о своем разговоре с мексиканцем. Будущее представлялось ей мрачным, темным и исполненным горя.

Несмотря на все, что сказал ей молодой человек, надежда не проникала в ее сердце, и она чувствовала, что ее помимо воли влечет к краю пропасти, в которую она неминуемо должна будет упасть. Все говорило ей, что близка какая-то катастрофа, что высшее правосудие поразит ужасным и неотвратимым ударом человека, преступления которого переполнили чашу терпения Божьего.

Около полуночи послышался постепенно приближающийся топот лошадиных копыт, и вскоре несколько всадников остановились перед --">