Виктория Викторовна Балашова - Мятежный лорд

не могу убедить читателя, мои эмоции фальшивы, я погряз в иллюзиях и обмане самого себя!

В этот момент в дом ворвался слуга. Слуги Джорджа производили интересное впечатление – скорее они походили на головорезов, чем на челядь лорда. Вошедший представлял собой странную личность. Вроде прилично одетый: ярко-зеленые бархатные широкие штаны до колен, белая рубашка, поверх которой – красный жилет. Штаны Тито заправил, по обычаю, в коричневые гетры, на ногах – добротные ботинки. Тем не менее выражение лица слуги немного пугало. Люди, завидев его, старались быстрее пройти мимо. Тем более, жилет подозрительно оттопыривался, намекая окружающим на наличие за поясом пистолета…

– Синьор! В Ливорно прибыли американские корабли! – на одном дыхании выпалил Тито, чуть не сбив стоявших недалеко от входа хозяев.

Газеты и книги пришлось на время оставить.

– Американские? Ничего не перепутал? – Джордж испытывал к Америке уважение, смешанное с любопытством ребенка, который слышал про удивительную новую игрушку, но доселе ее не видывал. Он знал, что в Америке даже публиковали его произведения, и собирался поехать туда выступить перед читателями.

Тито насупился: он – и перепутал! Куда там! В Ливорно народ только и говорит об американской эскадре. На каждом углу талдычат.

– Синьор! Я никогда ничего не путаю! Пять дней, как бросили якорь. Вчера к ним на борт поднимался сам король Вюртемберга. Такие дела, синьор! – Тито мял в руках шапку и едва не подскакивал на месте.

По большому счету в жизни парня привлекало три занятия – бороться за свободу Италии, стрелять и драться. В слугах у лорда Байрона Тито ходил из большого уважения к поэту, поддерживавшему карбонариев и прочих борцов за свободу, а также с целью защитить его в случае необходимости. Приключения двухлетней давности в Равенне свели вместе людей совершенно разных сословий. Слово «карбонарии» не произносилось вслух, но оно подразумевалось…

На следующий день прямо с утра Джордж уехал в Ливорно. Вилла находилась неподалеку от города, в деревне Монтенеро, поэтому путь предстоял недолгий. Терезу он оставил дома – женщине нет места на корабле. Однако уверенности в том, что его пригласят, что его действительно знают в такой далекой стране, что он будет интересен, совсем не было. Напустив на себя равнодушный вид, Джордж ненадолго стал вновь похож на себя давнишнего, эдакого денди из клуба «Ватье».

* * *

В порту Ливорно три американских корабля сразу бросились в глаза. «Конститьюшн», «Нонсач», «Онтарио» гигантами возвышались над остальными судами. Волнение охватило Байрона. Отправленный на флагманский корабль слуга пока не вернулся, и Джордж успел осознать, насколько важным вдруг стал для него этот визит. Таинственная Америка, боровшаяся за право быть свободной от Англии, родина прекрасных писателей, взорвавших привычный мир европейской литературы, манила Байрона, как неведомая земля манит заядлого путешественника.

– Капитан сочтет за честь принять вас завтра, господин! – неожиданно гаркнул слуга прямо ему в ухо.

Руки, затянутые в белоснежные перчатки, вспотели. Джордж нахмурился, сердясь на самого себя за неподобающую нервозность.

– Приготовьте мне с утра ванну, – приказал он, – свежую рубашку, перчатки. Вы взяли мои шейные платки? Выберу завтра, приготовьте все.

На следующий день Джордж провел почти час перед зеркалом, примеряя платки и отбрасывая их в сторону. Наконец, платок был повязан. Высокий воротник кипенно-белой рубашки подпирал подбородок. Черные жилет, фрак и узкие брюки довершали образ. Собственным отражением тем не менее Джордж был недоволен. Седые волосы и залысины никогда не приводили его в восторг, сегодня и подавно. Американцы виделись ему молодыми и задорными парнями, под стать их юной родине.

«Хорошо хоть похудел, – он вспомнил свое растолстевшее тело, отросшие три-четыре года назад волосы и кивнул отражению: – Конечно, теперь куда лучше. Тереза и заговоры вернули мне приличный вид». Графиня, правда, считала, что он слишком худ, но ему так нравилось больше.

Встряхнув головой, Джордж добился нужного эффекта, заставив волосы упасть на лоб определенным манером. Он натянул перчатки, взял трость и отправился на флагман.

Вблизи «Конститьюшн» показался еще более величественным: двойной мартин-гик^[7], вытянутый нос, по всему периметру обрамленный отделениями для орудий, украшенный резным завитком, мачты, --">