Бернард Корнуэлл - Стоунхендж

был Чужак. Даже Сабан понял это, так как только Чужаки ездили на маленьких лохматых лошадях и имели серые татуировки на лицах. Чужак был враг, но Ленгар всё ещё не выстрелил. Он следовал за всадником, а Сабан за Ленгаром, пока, наконец, Чужак не приблизился к окраине деревьев, где начинались заросли папоротника. Там чужеземец остановил лошадь, и, подняв голову, осмотрел холмистую местность. А Ленгар и Сабан припали к земле позади него.

Странник увидел заросли папоротника, а за ними, на скудном слое плодородной почвы поверх лежащего в основе мела, пастбище. Могильные курганы усеивали низину пастбища. Свиньи рылись в папоротниках, а белый рогатый скот пасся на лугу. Солнце всё ещё светило здесь. Чужеземец ещё долго стоял на окраине леса, высматривая врагов, но никого не увидел. К северу от него издалека протянулись пшеничные поля, огороженные изгородью из колючек, над которыми первые облака, проводники бури, догоняли собственные тени, но впереди него был солнечный свет. Впереди была жизнь, позади — мрак, и маленькая лошадка, непослушная, неожиданно потрусила в папоротник. Наездник позволил ей нести его.

Лошадь забралась на пологий склон могильного кургана. Ленгар и Сабан ждали, пока странник не скрылся из виду, последовали за ним, и сразу на вершине, они припали к земле в небольшой выемке кургана и увидели, что всадник остановился рядом со Старым Храмом.

Прозвучал раскат грома, и ещё один порыв ветра прижал траву, где пасся скот. Странник соскользнул со спины лошади, пересёк заросший ров Старого Храма и скрылся в кустах орешника, которым густо зарос священный круг. Сабан предположил, что человек ищет убежища.

Но за спиной Чужака был Ленгар, а Ленгар не знал милосердия.

Покинутая лошадь, напуганная громом и крупным скотом, рысью припустила на запад к лесу. Ленгар дождался, пока лошадь не вернулась в деревья, затем поднялся из углубления и побежал к зарослям орешника, в которых скрылся чужестранец.

Сабан последовал за ним, направляясь туда, где никогда не бывал за свои двенадцать лет.

В Старый Храм.

* * *

Когда-то, много лет назад, так давно, что ни один из ныне живущих не помнит те времена, Старый Храм был величайшей святыней центральных земель. В те дни, когда люди приходили издалека чтобы станцевать в храмовых кругах, высокая меловая насыпь, окружающая место поклонения, была такой белой, что казалась светящейся в лунном свете. От одного края сияющего кольца до другого было сто шагов, и в старые времена это священное пространство было утоптано босыми ногами танцоров, когда они окружали алтарь, состоящий из трёх кругов обтёсанных стволов дуба. Кора с них была ободрана, и гладкие отполированные стволы были промаслены животным жиром и украшены ветвями остролиста и плюща.

Теперь насыпь изобиловала травой и заросла сорняками. Немного орешника росло во рву, а густая ореховая поросль захватила обширную площадь внутри круглой насыпи так, что издалека храм казался рощей из небольших кустарников. Птицы гнездились там, где когда-то танцевал человек. Один дубовый столб алтаря до сих пор возвышался над плотным орешником, но он сильно накренился, а его когда-то гладкая древесина почернела и была покрыта рытвинами и грибком.

Храм был заброшен, но боги не забывали свои святилища. Иногда, в тихие дни, когда пастбища были укутаны туманом, или когда полная луна неподвижно висела над меловым кругом, листья орешника трепетали, словно между ними бродил ветер. Танцоры исчезли, но сила осталась.

А теперь Чужак пришёл в храм.

Боги пронзительно кричали.

* * *

Тень от туч накрыла пастбище, когда Ленгар и Сабан побежали к Старому Храму. Сабану было холодно и страшно. Ленгар тоже боялся, но Чужаки славились своим богатством, и жадность Ленгара оказалась сильнее его страха заходить в храм.

Странник вскарабкался через ров на насыпь, но Ленгар побежал к старому южному входу, где узкая насыпанная тропа вела через ров к заросшей внутренней части. Пройдя её, он упал на четвереньки и пополз через заросли орешника. Сабан неохотно последовал за ним, ему не хотелось оставаться одному на пастбище, когда там бушевал гнев бога грозы.

К удивлению Ленгара, Старый Храм не был полностью заросшим, место, где стоял алтарь, было расчищено. Кто-то из племени всё ещё приходил сюда, сорняки были вырваны, трава срезана ножом, и одинокий череп вола лежал у алтаря, и где сейчас сидел чужеземец, прислонившись к единственному --">