Игорь Леонидович Срибный - Вочий вой

жертвоприношения у огромного дуба.

            О способности превращаться в волка  свидетельствуют легенды о кошевом атамане Сирко, кстати, «сирко», «сирома» являются эпитетами волка, извечного спутника Перуна. В волка же умели превращаться и некоторые русские князья – не только Всеслав Полоцкий, который «… въ ночь волъкомъ рыскаше…», но и князь Игорь, обратившийся в волка при бегстве из половецкого плена. Так что совсем не случайно запорожское казачество укрепилось именно на Хортице, этой издревней языческой святыне, дающей нам ключ к разгадке многих тайн характерников.

           Чего только не рассказывали в народе о казаках – характерниках! Говорили, что они могут нарисовать на стене лодку и уплыть на ней, нырнуть в кухоль с водой и вынырнуть где-нибудь в море, бросить на воду бурку и на ней переправиться через реку, как на плоту…Сейчас, в наш сугубо прагматичный век уже трудно различить, что в этих преданиях правда, а что народный вымысел, сказка, легенда. Но нельзя все подвергать сомнению, поскольку предания  и рассказы о казаках-характерниках существовали вплоть до конца XIX века.

          Пока же ясно одно - истинной подоплекой всех этих легенд, игравших только на руку хитроумным казакам, была недюжинная казацкая смекалка и неподдельная любовь к родной земле. Очень точно это подметил украинский писатель Андриан Кащенко, словами которого и завершим мы предисловие к данной книге:

         «Как человек с разумом и необычным везением, то люди и считают его характерником… Умные были запорожцы, умудренные во всем, духом и волей сильные, вот и достигали того, что нам заказано. И только – то!»

                                                           Автор

ГЛАВА 1

От зари до зари видим,

Как зло творится на Руси,

И ждем, что повернется к лучшему.

И это не случится иначе, если силы

Свои не объединим и не примем

Цель единую в помыслы наши.

(«Велесова книга», дощечка 8-2)

            Эта зима была для волков очень тяжелой. Поздним летом и всю осень то в одном, то в другом углу Дикого поля сходились в бешеной рубке людские массы, оставляя в степи сотни порубанных собратьев и тучи воронья, налетавшего со всех украин на свой кровавый пир.

            Зайцы, сайгаки, косули, дрофы, куропатки и перепелки, населявшие степь сотни лет, и составляющие основной рацион волков, напуганные постоянными перемещениями сотен и сотен людей, в одночасье куда-то исчезли, оставив стаю без пропитания. А падаль, будь то погибший зверь или человек, волк не станет есть даже перед страхом голодной смерти.

           Стая рыскала по степи в поисках пропитания, не гнушаясь даже мелкими степными грызунами. За два бесконечных зимних месяца волки лишь дважды смогли насытиться, загнав и зарезав двоих раненных в битвах коней. Но это было очень давно…

           И вот уже взошла на небе новая полная луна, а стая скиталась по бескрайним просторам Дикого поля, не встречая на своем пути ничего живого, пригодного в пищу… 

           А вскоре наступила жестокая пора, которая у людей называется «крещенскими морозами». В эту пору человек не выходит в степь, переметаемую снежными буранами, под которыми скрываются дороги. В эту пору конь не может идти в степи, поскольку удила от мороза примерзают к его губам и рвут их. Кожаная упряжь становится хрупкой и трескается от малейшего напряжения. И негде укрыться от непогоды ни человеку, ни его коню.  С наступлением «крещенских морозов» степь замирает…

           Звери же, чувствуя наступление этой поры каждой клеточкой своего тела, в давние времена уходили в плавни, к теплому морю, где пережидали ее, лакомясь сусликами и хомяками, охотясь в лиманах и ериках на ондатру и бобра.

           И в эту зиму вожак стаи – старый, побывавший во многих сражениях волк, носивший в своем теле наконечник стрелы и свинцовую пулю, полученные от людей, переживший на своем волчьем веку уже девять жестоких зим, повел стаю к морю.

           Но, видимо, и мать-природа ополчилась нынче против своих детей – волков. Не прошли они еще и четверти пути к морю, как обрушилась на землю пурга. Мутная снежная пелена нависла над степью, закручиваемая свирепыми порывами ветра. Воздух промерз разом настолько, что волчье дыхание, вырываясь из ноздрей, тут же схватывалось инеем. Шерсть на --">