Адриан Адамович Романовский - Верность

какая там у вас обстановка? Скажите мне всю правду, Иван Иванович, есть там японцы?

— И есть и нет, — хитро усмехнулся Гапанович и налил по второй рюмке. — На рейде, понимаете, японский броненосец, в гавани военное судно с морской пехотой. Но на берег — ни-ни. Не высаживаются. Только в свой публичный дом матросов строем водят. В виде поощрения.

Все засмеялись.

— А ревком? Ларин там, кажется?

— А ревком сам по себе. Только он, понимаете, бессильный. Местную команду поторопились по домам распустить и оружие им забрать с собой позволили. Охота у нас. А милиционеров у ревкома меньше десятка. Правда, начальник у них боевой. Такой герой, понимаете. Ему бы полком командовать, да бодливой корове бог рог не дал!

Купцов и Полговской улыбались и молча слушали.

— Ну а делегация что? — продолжал расспрашивать Беляев. — Ревком её назначил?

— Нет, Петр Ильич, нас выбрало население, и мы обязаны защищать его интересы… Но это так трудно, а подчас и безнадежно! Антоновское правительство к нам равнодушно относится, недоверчиво, наших нужд не понимает. Ничего, кроме недоброжелательства.

— А деньги? А продовольствие? — возразил Купцов.

— Ерунда это! Крохи! Чиновники здешние сдают японцам в аренду наши рыбалки. Двести тринадцать рыбалок, только подумайте! Главное богатство Камчатки! Японцы за сезон вылавливают на пятнадцать — двадцать миллионов иен красной рыбы и большую часть портят своим варварским засолом. А деньги за это получаем не мы. Они остаются во Владивостоке, ими распоряжается ваше Приморское областное управление. Казалось бы, оно и должно нас снабжать. Но не можете вы этого! Денег этих для вас мало, своих приморских дыр не заштопаете. Нет у вас и запасов продовольствия, нет и казенных пароходов. А теперь ещё хотите отобрать последнее наше богатство — командорскую пушнину. Ведь за этим вас и посылают, Петр Ильич?

— Что ж, им виднее, — вмешался Купцов, — может быть, сейчас и нет другого выхода.

Полговской с интересом слушал, щуря близорукие глаза и протирая повисшее на тонкой цепочке пенсне.

Гапанович взорвался:

— Кому необходимо? Кому, я вас спрашиваю? Антонов напрасно надеется досидеть до того дня, когда с Командор привезут пушнину. Через месяц-полтора здесь будут каппелевцы. Им и достанется наше богатство!

— Допустим, что так, — встрепенулся Беляев, — но где же выход? Не вывозить сюда пушнину?

— Истинную правду изволили сказать. Именно сюда не вывозить! А выход есть, Петр Ильич. Нужно теперь же, не теряя ни минуты, от имени области, мы имеем на это неоспоримое право, заключить с японцами ряд соглашений: о рыболовстве, о торговле, о регулярном обслуживании пароходами. А как только здесь произойдет переворот, заметьте, уже была репетиция, создать на Камчатке истинно демократическую власть. Вместо ларинской диктатуры… Мы уже ведем переговоры с японским консулом.

— За это вас Антонов по головке не погладит, — покачал головой Купцов.

Гапанович насторожился:

— Не погладит, если вы ему об этом донесете.

Купцов обиделся:

— Что вы, Иван Иванович! Разговор доверительный, мы ведь слово вам дали. Да и план ваш неплох.

Полговской утвердительно кивнул:

— Остроумный выход из положения. Только как это всё получится? Японцам тоже доверяться нельзя.

— Согласен, господа. Но это, понимаете, очень их устраивает. Забрать Камчатку силой они не могут, американцев всё-таки побаиваются. Ведь Вандерлип поехал в Москву. Слыхали? Купить Камчатку хочет. А тут у японцев соглашение с коренным населением, с местной демократической властью. Это большой козырь!

Купцов и Полговской кивнули в знак согласия, Беляев покраснел и заволновался:

— Только я просил бы вас, Иван Иванович, меня пока в это дело не впутывать. Ведь я не камчадал и, может быть, прийдусь там не ко двору. Да и семья моя здесь остается. Вот господин Купцов — другое дело: один как перст, свободен как ветер!

Полговской с улыбкой взглянул на Купцова. Оба подумали: не поедет Беляев.

Гапанович пожал плечами:

— Да я и не впутываю. Но раз вы едете, я должен сообщить вам наши намерения. По секрету, конечно… От вас мы ждем только сочувствия и дружбы. А там сами увидите, за что браться.

Беляев был объят сомнениями и страхом.

— Ну а капитан, администрация, команда парохода? Они не помешают?

Гапанович самоуверенно улыбнулся:

— Только бы из Владивостока уйти, а в море судно будет --">