Рампури - Биография голубоглазого йогина

у меня подогнулись колени. Богиня явила себя во всем своем великолепии разноцветными брызгами света, разливающегося по ее хрустально-прозрачному телу. Все сияло и переливалось от ярко-розового до небесно-голубого и обратно. Таков был даршан Богини.

Держа в правой руке пустой камандал, я отодвинул в сторону плавающие в воде куски льда и вошел по пояс в ледяную воду. Мои ноги тут же обожгло огнем. Дойдя до места, называемого Сиденьем повивальной бабки, я омыл губы и три раза окунулся в самой середине только что народившегося потока воды. Сердце остановилось, легкие пронзила боль, и время остановилось. А затем пришла волна жара, огня, пробежавшего по всему телу. Я наполнил камандал и вернулся на берег. Голове было холодно, а все тело горело. Я надел набедренную повязку и сел прямо на лед. Воскурив благовония и бросив в воду красный цветок, сорванный мною по дороге, я пропел мантры, выражая благодарность за силу даршана и моля Мать Вод даровать миру покой. Если же это невозможно, я просил ее благословить людей, чьи имена я перечислил. Все это время за мной с удивлением наблюдал старый пилигрим. Облака закрыли солнце, и я начал дрожать от холода. Быстро натянув одежду, я накрылся теплой шалью.

— Бабаджи, — сказал старый паломник, приблизившись, — Мне так стыдно. Я пришел сюда пешком из Калькутты, добрался до самого истока Ганги, а теперь боюсь совершить священное омовение. Вода такая холодная. Я не смогу сделать это так, как вы.

— Конечно, сможете! — сказал я ему. — Снимайте ботинки и носки. Омойте ноги, затем руки и лицо, смочите губы и капните пару капель на голову. Вот и все священное омовение.

— Вы имеете в виду, что мне не надо погружаться в воду целиком? — спросил он.

— Да, — ответил я. — Такова традиция.

Он сделал так, как я ему сказал, и от всего сердца поблагодарил меня за помощь. Грозовые облака совсем почернели, и я побежал в укрытие, ища защиты от дождя. Когда я добрался до большой зеленой армейской палатки, то был уже совсем мокрым. У входа в палатку лежала целая гора обуви. Внутри дымного укрытия, переполненного шумными баба, похоже начиналось какое-то празднество.

Хотя несколько садху и поприветствовали меня по имени, никого из них я не знал. Ничего необыкновенного в этом не было. Я стал чем-то вроде знаменитости, одним из немногих садху-иностранцев. "Мы слышали, что Никку Баба отравил тебя", — сказал один. "И что ты попал в больницу", — добавил второй. Я объяснил, что никто меня не травил, но я действительно был болен, а сейчас совершенно поправился. Однако, похоже, что ни один баба не видел здесь Никку.

Я пробрался в дальний угол и, выказав почтение дхуни, уселся погреться рядом с огнем. Там, на платформе, спиной ко всем остальным сидел накрытый одеялом одинокий баба.

— Что ж, ты все-таки пришел ко мне, — сказал баба.

Этот голос был странно знакомым, но я не смог узнать его. Баба обернулся, и я, задохнувшись, оказался лицом к лицу к Бхайроном Пури Баба.

Меня охватила паника. Похоже, я попал к тигру в лапы, предварительно помывшись и причастившись, чтобы быть достаточно вкусным блюдом на его ужине. На этот раз бежать некуда. Тут нет ни Хари Пури, ни Амара Пури, ни даже Капила Пури. Только Бхайрон Пури и я.

Ветер продолжал сражаться с палаткой с такой силой, что, несмотря на сотни тяжелых камней, удерживающих ткань, казалось, что она вот-вот улетит. С пиков Гималаи послышался грохот, эхом отозвавшийся в лежащих внизу каньонах.

Я поискал в сумке желаний банкноту в десять рупий и монетку в одну рупию, чтобы положить дакшину тантрику под ногу и прикоснуться к ней лбом. Во времена сомнений выказывай максимум уважения.

— Ну, так чего ты хочешь? — спросил он.

— Хочу узнать правду, — смиренно ответил я.

— Да, правда это такая неуловимая вещь, то и дело прячется от любопытных взглядов, — сказал Бхайрон Пури. — А чем ты готов заплатить за нее?

Я почувствовал, что от страха мое сердце бьется все быстрее, и почтительно сложил руки перед лицом.

— Ладно, это достаточно честно, думаю, ты готов услышать правду, — сказал он, разглаживая длинную белую бороду и глядя мне прямо в глаза. — Это было пари, и он его выиграл.

— Что? — спросил я. — Я вам не верю.

— Ты можешь верить, чему хочешь, — ответил Бхайрон Пури.

— Поэтому вы его и убили? — храбро спросил я.

Бхайрон Пури фыркнул.

— Рам, Рам, Рам! Что ты знаешь, дитя? — сказал он. — Хари Пури был мне братом, как --">