Камиль Фарухшинович Зиганшин - Хождение к Студеному морю

нежелательно, уезжайте». Кудыть уезжать? Баят, кудыть хотите. Хоть домой, хоть в Боливию, хоть в Бразилию, хоть в Парагвай – оне, мол, согласны принять. Каково русскому бородачу ехать в какой-то неведомый Парагвай?! Голову сломали – как быть?

Приезжали советские консулы. Агитировали вернуться на родину, осваивать целинные земли. Может, хто и соглашался, но мы на сходе решили: чиво это в Советы через стока лет вертаться – не для того бежали от колхозов. Не стали дожидаться, когда начнут насильно вывозить. Погрузили самое необходимое на телеги, и ушли в глубь Большого Хингана – горы такие. Семейские следом подались. Сичас оне на соседнем ключе живут. Там нас нихто не беспокоит. Отстроились. Охота и рыбалка кормят. Изюбра на панты бьем. Ишо наладились тигрят для богатого китайца ловить. Он за них стока платит, што ежели двух взять, то можно год безбедно жить.

– Поди, опасное дело?

– По первости всяко бывало. Опосля наловчились. Перво-наперво мать выстрелами от тигренка отгоним. А как собаки его в круг зажмут, тут не зевай – одеяло накидывай и лапы вяжи.

– Страх какой! – ужаснулась Дарья.

– Мы ж не взрослых. Тех не взять…

Иван Федорович, велика ли ваша община?

– На двадцать пять дымов сто шестьдесят семь душ.

– А кроме тигров какой еще зверь в вашем Хингане водится? – встрял свекор Дарьи – дед Елисей.

– Много хто. Зайцев и рябцов не считаю. Из крупного – изюбр, лось, пятнистый олень, горалы. Медведь, конечно. Даже красные волки заходют. Леопарды, сказывают, есть. Правда, мы не встречали. Боле всего кабанов. О! чуть не забыл – гималайский медведь имеется, его ишо древесным, за то што любит по деревьям лазать, величают. Его тоже хватает. Многочисленны еноты. Я их в паводок десятками на островах снимал. Потешные и жирные, будто бочонки. Само собой, всякое пушное зверье. Из редких – непальская куница – харза.

Во время вечернего богослужения «китайцы» порадовали хозяев проникновенным, слитным песнопением по крюковым знакам.

– Баско у вас получается, до самого сердца проняли, – похвалила Дарья.

– А нам отрадно, что служба у вас по чину, – отозвался Иван Федорович.

– Как исстари апостолами и Вселенскими соборами установлено, так и исповедуем. Не можем отступить от отеческих правил, – улыбнулась Дарья.

Изредка поглядывая на уставщика, она поймала себя на мысли, что он глянется ей и как мужчина. Видела, что и она ему нравится. (Женщины чувствуют и понимают такие вещи без слов.) Ей, конечно, было приятно, что в свои года сохранила привлекательность, но в то же время стыдилась и осуждала себя за бабий интерес к гостю. Даже невольно подумала: может, была слишком строга к Корнею? Жили-то душа в душу… От нахлынувших воспоминаний сердце защемило. Дарья вдруг поняла, что до сих пор любит мужа…

Елену, как она и предполагала, сосватал Харитон – сын уставщика. (На смотринах на нее только и глядел.) Любу, дочь Матвея, – чернявый племянник Устин. А вот Назар невесту по душе не нашел – ему тоже сразу глянулась Елена, но он не отважился соперничать со старшим братом. Расстроенный, не стал даже ни к кому присматриваться. Иван Федорович, видя, что Дарья озабочена, успокоил:

– Теперь дорогу знаем, не раз придем, ребята у нас еще есть.

После рукобития наставники обручили молодых по уставу.

«Аз тя посягаю жену мою Елену» – торжественно, не сводя восторженных глаз с избранницы, произнес Харитон. Она отвечала: – «Аз тя посягаю мужа раба Божьего Харитона». Так они повторили три раза. То же самое произнесли Устин с Любашей.

Дарья, с трудом сдерживая слезы, взяла икону и подошла к молодым: «Благословляю вас, чадо наши, ликом Господним на честный брак, телу на здравие, душам на спасение. Помните, там, где любовь, – там Бог, где совет – там свет, без совету, без любви в доме стены пусты». После этого Иван Федорович с чувством прочитал «Поучение новобрачным».

Молодухам заплели волосы в две косы и надели шашмуру – головной убор замужней женщины. А они повязали мужьям собственноручно тканные пояски. На Еленином было вышито «Люблю сердечно, дарю навечно».

По завершении обряда молодожены, трижды поклонившись родителям, пригласили всех к свадебному столу. Прочитав хором молитву, приступили к трапезе, во время которой гости по очереди вручали поклоны – подарки.

Первыми подошли Еленины дед с бабкой. Елисей вручил парням сшитые им самим поняги^[5] из кожи, а Ольга, молвив молодухам: «Мужа ослушаться – Бога --">