Леонид Борисович Репин - «И вновь я возвращаюсь…»

долго носил он ее, готовился любою ценой добиться ее…

Ему снились затерянные в дебрях озера Африки с розовыми фламинго, причудливо изгибавшими шеи в прибрежных тростниках, зеленые холмы, покрытые девственными лесами, где то и дело раздаются пронзительные обезьяньи крики, бескрайняя саванна, в которой в тени зонтичных акаций пасутся жирафы… Так ему хотелось увидеть все это… И главное, найти истоки Белого Нила, на поиски которых уходило столько смельчаков. Уходили и исчезали бесследно.

Но нет, не суждено ему пройти по Белому Нилу и Африку увидеть тоже не суждено. Оп сделает больше. Гораздо больше!

Далеко на востоке, на границе Российской империи песет свои воды Амур. Там лежит край, почти так же мало исследованный, как и иные области Африки. О людях, что его населяют, о птицах и зверье, живущих в его лесах, почти ничего не известно. И прапорщик пехотного полка Николай Пржевальский подает по инстанции рапорт с просьбой перевести его на Амур.

Полковник, изучив внимательно рапорт, отправил его и корзину для мусора, а мечтателя-прапорщика — на гауптвахту на трое суток. Не в первый раз, однако, Пржевальский отбывал наказание. Вспыльчивый, нрава крутого и независимого был человек…

А цель свою и теперь мечту не оставил. Путь для него оставался один — через Академию генерального штаба. Хотя и понимал, разумеется: в академию тоже еще надо попасть, да и потом на Амур непросто будет пробиться.

1861 год начался с событий бурных, горячих. В феврале царь подписал манифест, где объявлял, что «крепостное право на крестьян отменяется навсегда». Но эти слова, несущие вроде бы свободу, обернулись самым бессовестным грабежом парода: больше пятой части крестьянской земли было отсечено в пользу помещиков, а за то, что крестьянину выделялось, его заставляли платить выкуп. Слова манифеста остались словами еще и потому, что в большинстве губерний крестьяне по-прежнему оставались в черной кабале у помещиков.

Волны народного гнева одна за другой накатывались на российскую землю. Царь приказал остановить их штыками и пулями…

Пржевальский в это время молод совсем, ему только-только исполнился двадцать один год, и кажется, он не вполне еще понимает суть происходящих событий. Обложившись книгами, занимаясь по десяти часов в сутки, готовится он в академию. Осень он встречает с уверенной, окрепшей надеждой.

А денег нет. Хоть и недалек Петербург, а добраться до пего все же надо. И жить в нем тоже надо на что-то. Не хотелось Пржевальскому одалживаться в полку, да и нужных денег вряд ли бы могли ему дать любящие повеселиться товарищи, но нашлась одна добрая душа, ссудила 170 рублей с тем, чтобы через месяц он вернул на сто рублей больше. А что сделаешь? Пришлось согласиться.

И вот он уже в академии, этот широкоплечий молодой офицер, смуглый, как его мать, и с такими же, как у нее, чуть вьющимися черными волосами. Только над правым виском серебрится ранняя прядь седины. Взгляд голубых глаз прям, открыт, независим. Он беден, у него по-прежнему пустовато в карманах, не всегда есть на что пообедать, но он полон сил и стремления превзойти все науки и добиться осуществления плана.

Память у него была изумительная. Показывал такой фокус товарищам: брал книгу, незадолго до того прочитанную, предлагал кому-нибудь раскрыть ее где угодно и прочитать на выбор несколько строк. А дальше уж читал по памяти сам страницу за страницей четко, почти не сбиваясь.

Учился прилежно, но не выставлялся, не проявлял понятного усердия, а все остальное время, частенько и ночь, просиживал над книгами о Дальнем Востоке и Лани, читал труды всемирно известных путешественников, ботаников и зоологов. Очень хорошо понимал этот молодой человек, что академия не может дать ему знаний, без которых потом невозможно никак обойтись, если уж он определил для себя путь открывателя новых земель.

Как странно, что тогда уже он ясно осознавал, что хотел, несмотря на юность свою, на такую далекую, казалось бы, недостижимую цель…

И все же из академии его чуть не выгнали. Была практика после первого курса, его направили в Боровичский уезд неподалеку от Новгорода. Где-то здесь, как раз в этих краях, родился Миклухо-Маклай. Пути его и Пржевальского пересекутся еще несколько раз и потом уже навсегда разойдутся.

За время практики Пржевальскому предстояло сделать геодезическую съемку, да только ему не до съемки сейчас. В лесной чаще --">