Либуше Киндрова - В ритмах Черной Африки

привыкнешь.

Наконец процедура приветствий была закончена, и процессия двинулась к выходу, где стояла вереница автомашин. Но все ждали, пока мы сядем в белый «Рено», на котором сбоку большими черными буквами было написано: Ministère de la jeunesse de la culture et des sport — volleyball^[1].

Шофер, молодой стройный мужчина, любезно открыл дверцу машины, приглашая садиться.

Окрестности аэродрома походили на большой парк с хорошо освещенными асфальтированными дорожками, цветочными клумбами и густыми пальмами. Прямо напротив аэровокзала стоял большой стенд. На нем — портрет тоголезца в белой фуражке, с энергично поднятой головой и выдвинутым подбородком.

— Это генерал, — сказал муж.

— Президент?

— Здесь все его называют генералом, — ответил муж.

От аэропорта до города около восьми километров. Шофер ехал быстро, как будто боясь, что его обгонят. Вскоре мы уже проезжали темные улочки предместья столицы, освещенные тусклыми масляными лампочками, которые вызвали у меня легкую грусть. Это торговки, сидевшие вдоль улиц, освещали свой товар.

Наконец мы очутились на светлых и прямых улицах с протянувшимися вдоль них аллеями. Это был фешенебельный квартал. Административный, правительственный, европейский. Все эти определения годились для него. Здесь размещались банки, отели, министерства, представительства, бывший губернаторский и новый президентский дворец. Белые современные здания окружала сочная зелень ухоженных разнообразных тропических растений, с рядами прелестных стройных пальм, развесистых платанов и эвкалиптов, с английскими газонами и клумбами цветов.

Дом, который на время должен был стать нашим, стоял на одной из таких красивых улиц, названной именем генерала де Голля, на взморье.

Жизнь вокруг нас

Это был красивый двухэтажный дом на опорах. Так здесь в свое время строили жилища европейцы. Внизу между опорами — стоянка для автомашины, откуда открытая лестница ведет в квартиры на разных этажах. На каждом их две. В квартире лоджия с раздвигающимися дверями, что увеличивает жилую комнату на ширину балкона. То, что в нее можно заглянуть с улицы, никого не смущает. На окнах алюминиевые жалюзи, которые сами поднимаются в зависимости от направления ветра, вечером мы их закрывали, как ставни. В спальне такие же жалюзи, только стеклянные. В окно спальни вмонтирован кондиционер, который не только освежает воздух, но и сушит его. Он работает беспрерывно, и из тонкой трубочки, как из желоба, течет тонкая струйка воды. Это хорошее устройство, даже несмотря на его постоянный гул — и днем и ночью. Конечно, самым ценным здесь был холодильник огромных размеров, без которого жить в тропиках трудно, хотя я знала, что такую роскошь могут позволить себе далеко не все. В спальне над деревянными кроватями, были укреплены москитные сетки: спишь как бы под балдахином или, точнее, в палатке из тонкой сетчатой ткани. Впервые увидев это укрытие, я поверила, что в Того действительно много комаров. А когда мой муж зажег в квартире курильницу и я начала задыхаться и кашлять, то уже всерьез стала опасаться, чтобы это маленькое чудовище не наградило кого нибудь из нас малярией. Потом постаралась успокоить себя тем, что в нашей жизни в Того это будет не самое большое неудобство. Вскоре я увидела, как через всю квартиру протянулись дорожки черных и красных муравьев, а по стенам и потолку без всякого стеснения и страха носились маленькие ящерицы. Сначала они меня раздражали, но потом я к ним привыкла.

Улица от нашего дома вела к отелю «Бенин» на берегу океана, который находился всего в каких-нибудь двухстах метрах от нас — и днем и ночью мы слышали шум прибоя. Над нами жил немецкий инженер, работавший в порту. Это был немолодой человек, и жил он, в общем, замкнуто. Часто из его окон доносилась музыка. Встречаясь, мы здоровались, он всегда вежливо уступал дорогу, этим наши контакты и ограничивались. Другие соседи — румынский тренер по гандболу, его хозяйство вела красивая чернокожая служанка, и врач-француз с семьей. Он был экспертом одной из международных организаций по вопросам гигиены.

С противоположной стороны дома размещалась тюрьма. Ничем не примечательные, обычные низкие бараки: ни решеток на окнах, ни колючей проволоки, ни высокого забора и сторожевой башни. Заключенных можно узнать только по белым майкам с буквами PL, что значит «prisonnier --">