Юрий Владимирович Линник - Цветы Севера

цыплячье в этом цветке, только что проклюнувшем
скорлупку утренней наледи. А солнце над ним — как
наседка: бережет, лелеет, холит. Сходство с родите­
лем у цветка полное — такой же он и золотой, и лас­
ковый.
10

Сугробы окрест еще такие рослые, плечистые,— как бы
не шагнули вперед да не смяли первую радость! Но
каждое утро расправляет мать-и-мачеха свое оборчатое
платьице, разутюживает его золотым утюжком. А вече­
ром старательно свертывает, зачехливает. Что ни день,
то прибывает она в росте, словно вытягивая из земли
чешуйчатый стебелек, все выше и выше. Вот уж е так вы­
соко поднялась, что стал цветок никнуть долу. Очень
красивый и немного грустный наклон! Предвещает он ско­
рый конец цветенья: закрывшись однажды
на ночь
мать-и-мачеха снова явится миру уже в обличье серо-коричневого пушистого шарика, у которого одно чаянье —
поскорей с ветрами знакомство свести. Дунут они посиль­
ней и, сами того не ведая, совершат посев новых малень­
ких солнц, которым еще долго ждать своего срока.

—

КАЛУЖНИЦА
Когда на полой воде появляются первые водомерки,
то радостная торопливость их действий понимается сразу:
они спешат замерить ширь и даль тех зеркал, в которых
отразится скоро золотое зарево калужниц. Весна к нам вы­
ходит из теплых талых вод, таящих в себе лягушачью
икру и гребенчатых тритонов. К алуж ница поначалу со­
седствует с ними, завязывая прямо в воде упругий зеле­
ный узелок своего бутона. Распутать его может только
солнце, до которого еще надо добраться.
И вот русалочья трава начинает выбираться на воздух.
Сделать это не так просто, ибо уровень вешних вод не­
уклонно повышается. Но калуж ница обгоняет рост павод­
ка: кажется, что в шарики-бутоны до отказа накачан воз­
дух, стремительно вздымающий их на поверхность. Нако­
нец грань достигнута! Не успеет бутон от воды отряхнуть­
ся, как открывается весь — сполна, настежь! Какая-то не­
насытная ж аж да жизни есть в этой желтой яркости,
в этом первобытном великолепии. К алуж ница — язы чни­
ца, калужница — солнцепоклонница! Зацвела она — как
13

затаенное выдала: единым выдохом, без оглядки. Молодая
безудержность будоражит душу, полня все существо твое
восторгами древними.
Еще снежок раз-другой выпадет, испаряясь с лепест­
ков огнистых; еще далеко до стрижей, до стрекоз. Но
дружный почин калуж ницы передастся всей природе, за­
родив золотую волну: катиться ей теперь по лугам, но
долам, поднимая к жизни все новые травы. Исполнив
свое калуж ница опадет, как зацвела: вся разом, в один
срок. Правда, будут еще изредка подниматься отдельные
цветки, попридержанные на глубине половодьем. Но они —
как напоминание о недавнем. Прибой качает у нашего
берега уймищу желтых осыпавшихся лепестков, а потом
неоглядчиво уносит их в даль, в безызвестность.

ОДУВАНЧИК
Листья у одуванчика лежат на земле, расположившись
по кругу. Из этой зеленой розетки скоро подымется узкая
трубочка-стрелка, когда-то несказанно радовавшая нас
возможностью извлекать из нее своеобычные звуки. Какое
детство не делало из одуванчиков дуделок да пищиков!
Быть может, для кого-то это стало первыми уроками му­
зыки...
Набрав задуманную высоту, одуванчик распускается:
желтое колесико выкатывается на луг, зацепляя зубчи­
ками своими солнечный диск. Ведь право же, одуванчик —
как золотые часы на запястье мая: восход покажет, закат
отметит. На его желтый циферблат часто садятся шмелиювелиры, выверяя природные ритмы.
Иногда одуванчики растут столь кучно, что сплошь
заполняют луговину: диск к диску. Идешь мимо них —
и кажется, будто движутся они, вращаются на свету: неза­
бываемое ощущение! Словно глядишь в поблескивающее
устройство биологических часов, завороженный таинством
их точного хода. Что-то отлаживается в это время в душе
16

твоей, согласуясь с гармонией мира. Постоять у сплош­
ных одуванчиков — как зарядить себя полнотой бытия:
надолго хватит!
Сейчас одуванчик всей сутью своей воплощает облик
дня, образ солнца. А когда отцветет, то появится в нем
что-то лунное, серебряное. К ак легки эти сферы с их м а н я­
щей иолупрозрачностью! Издали, в утреннем брезге, они
кажутся выточенными из дымчатого топаза, но на поверку
хрупки, воздушны. Подумаешь ненароком, что одуванчик
ныне, как трубочка волшебника-стеклодува, из --">