Борис Анатольевич Базунов , Владимир Бенцианович Гантман - Три фута под килем

Б. Базунов В. Гантман
ТРИ ФУТА ПОД КИЛЕМ

*

Художник Е. Ф. КАПУСТИН

М., «Мысль», 1965

Пароль капитанов

Белая ночь

Темные силуэты кораблей разбросаны по Кронштадтскому рейду. Отсюда, с нижней палубы крейсера «Киров», который недавно зашел сюда, мы почтительно рассматриваем их могучие очертания. А дальше, за вертикалями мачт и корабельных надстроек, крепость, поднявшаяся из моря. Город-пограничник на Финском заливе спит, выставив ночные дозоры.

Изредка мы свешиваемся за борт, чтобы разглядеть катер. Тот смиренно приткнулся под боком крейсера и рядом с бронированным гигантом выглядит робким юнгой в строю флотских ветеранов. Ничего, дружище! Любое судно может гордиться такой гаванью, как эта. Не беда, что полны толкают тебя своими крутыми плечами. Наверняка после этой ночи речные собратья будут завидовать тебе. Судя по всему, ночевка не обещает быть спокойной. Что поделаешь! Такая колыбель для кораблей покрупнее. Свежий ветер не щадит и настоящих мореходов. Впрочем, если разыграется непогода, борт «Кирона» надежно прикроет тебя. Так что отдыхай. Тебя будет убаюкивать настоящая морская волна.

Поверь, дружище, мы тоже чувствуем себя не совсем уверенно в этой флотской столице. Правда, палуба крейсера незыблема, как твердь земная. Но знаешь, ночевать на рейде нам не приходилось. Да и день сегодня необычный.

Да, нынешний день неповторим. Всего несколько часов назад мы поднялись на эту палубу, воспользовавшись гостеприимством моряков. А перед этим совершили переход из Ленинграда в Кронштадт. Плыли вполне самостоятельно, если не считать нескольких подсказок лоцмана. Балтийский мичман Николай Ильич Бражников помог нам найти выход из Невы в Галерную гавань и отыскать фарватер в заливе. Потом мы ринулись на запад — навстречу соленому дыханию Балтики.

До сих пор нас не покидают картины первого, хоть и неофициального еще, плавания. Пожалуй, время не сотрет рельефности впечатлений. Разве забудешь знакомство с морем? Упрямая череда волн испробовала крепость бортов нашего суденышка. Фонтаны брызг заставляли нас поначалу пригибаться. Может, старик Нептун решил окропить пришельцев с материка? Караваны торговых полпредов из Польши, Кубы, Исландии, Канады, шедших в Ленинградский порт, казалось, салютовали нам своими флагами. И наконец, безукоризненные контуры Кронштадтского маяка.

Совсем недавно мы были во власти солнечного полета по балтийскому простору. Это вступление к путешествию звучит как бесподобное аллегро, сменившееся теперь торжественным апофеозом белой ночи.

С точки зрения северянина, эта ночь, пожалуй, одна из заурядных. Для нас же она первая награда за путешествие.

Небо опустило свой светлый полог над заливом и островом. В этот час подобно палитре художника мариниста оно играет скупыми тонами акварели. Ночь непрестанно меняет одежды. Вот уж непроницаемым стал восточный край неба, а западный покрылся блеклой позолотой. В зените тяжело ворочаются облака то траурные, то полные легкой грусти, то озаренные прощальной улыбкой светила.

Плывите, облака! Может, встретимся еще с вами. Может, увидим в пути, где-нибудь на Ладоге или Волге, ваши тугие паруса. Пусть будет доброй наша встреча!

Зеркало залива повторяет тонкий рисунок полуночного неба. Впрочем, море богато и своими красками. Горят созвездия рейдовых огней. Маяк посылает вдаль рубиновые позывные. На траверзе Кронштадта блуждают светлячки кораблей. Море не спит.

И нам нет покоя. Дивная ночь напомнила нам такую же белую ночь, давшую счастливую мысль о путешествии.

Карта из матросского рундучка

Старинный приладожский канал со склоненными в дреме ивами. Косматые туманы над отглаженной лентой водного коридора. Где-то за всхолмленной насыпью Ладожское озеро. И наша лодка в этой светлой ночи без теней.

Давно ли мы плывем? Ощущение времени --">