Густав Нахтигаль - Сахара и Судан (Результаты шестилетнего путешествия по Африке)

фульбским султанатом Сокото на западной границе — все это создавало обстановку неуверенности и разрухи К 70-м годам XIX в. и Борну, и Вадаи, и Багирми уже прошли высшую точку своего развития, вступив в полосу упадка. Ослабление центральной власти сопровождалось постоянными династическими усобицами, в которые охотно вмешивались соседи, поддерживая тех или иных претендентов на верховную власть. К этому добавлялось резко усилившееся давление со стороны арабских племен, численность которых в регионе заметно возросла: шейх Мухаммед ал-Канеми, основатель новой династии в Борну, в 20-х годах XIX столетия пригласил сюда из Феццана довольно многочисленные арабские племена, на которые в значительной мере опирался в своей политике. От пришельцев плохо приходилось и оседлому населению, и кочевникам-неарабам. Помимо обычных форм эксплуатации кочевниками земледельцев оазисов широчайшее распространение получили и набеги, которые часто (но совсем не обязательно) рассматривались в качестве войны с неверующими или «плохими» мусульманами. Взаимное ослабление центральносуданских государств косвенно подготавливало успехи французских военных колонн впоследствии, когда начался колониальный раздел континента.

Нахтигаль в своих записках весьма полно и достаточно объективно засвидетельствовал такое положение дел Больше того, он, так же как и его предшественники Барт и Рольфе, проявил живой интерес к истории тех стран, в которых ему удалось побывать. Он подробно излагает историю прихода к фактической власти в Борну шейха ал-Канеми, пытается разыскать борнуанские хроники, слухи о которых до него доходят, изучает знаменитый «Диван» (царский список) государей Борну, который и по сие время служит одним из главных источников для историков, занимающихся прошлым народов Центрального Судана Крупную научную и практическую ценность имели географические и метеорологические результаты исследований путешественника. Здесь следует подчеркнуть особую заслугу Нахтигаля: он не имел специальной естественнонаучной подготовки, за исключением медицинской. Однако целеустремленность, наблюдательность и упорство сделали из него первоклассного натуралиста, и собранные им материалы этого рода не уступали по качеству тем, которые собирали до и после него ученые-естественники, побывавшие в тех же краях.

Существенный интерес представляет то, как Нахтигаль оценивал культуру и политический строй тех народов, с которыми ему пришлось иметь дело. Как уже сказано, он был достаточно объективен. Конечно, как и практически все европейские путешественники, он испытывал раздражение, сталкиваясь с такими особенностями местной жизни, как весьма отличное от европейского представление африканцев о времени или негостеприимное отношение, с каким ему иной раз приходилось встречаться. Впрочем, в последнем случае он склонен был проявлять понимание того, что такое отношение в конечном счете определяется горьким историческим опытом людей, живших в обстановке почти непрерывной войны А в целом его отношение, скажем, к тем же борнуанцам отличали и уважение, и умение видеть трудолюбие и предприимчивость этих людей, и умение высоко ценить дружественные отношения с ними. Больше того, Нахтигаль мог подняться до того, чтобы резко разграничить развращенную и алчную борнуанскую военную и придворную знать и простых крестьян и ремесленников. В его записках очень редко можно встретиться с тем высокомерно снисходительным взглядом на африканцев, который в то время был характерен для британских современников Нахтигаля (за исключением Ливингстона). И примечательно, что такие редкие примеры почти все относятся к сахарским кочевникам.

Но одновременно с этим путешественник не переставал быть сыном своего времени и своего класса Он, например, не счел зазорным обратиться к шейху Омару с просьбой подарить ему невольников, которые были ему нужны для путешествия в Багирми. И вообще Нахтигаль старался как бы держаться нейтралитета в суждениях о работорговле — и это тоже отличало его от британцев. Правда, можно, конечно, задаться вопросом, не симпатичнее ли чисто прагматический подход Нахтигаля к этому больному для стран Центрального Судана вопросу, чем зачастую лицемерное возмущение британских путешественников ужасами работорговли, за которым неизменно следовал вывод о необходимости «цивилизования» Африки путем установления британского влияния. --">