Михаил Александрович Заплатин , Октавий Иванович Зырянов - Встречи за порогами. Унья — красавица уральская

И приезжий подробно изложил предлагаемый план. Вишерские охотники в намеченных местах должны построить несколько избушек и складов для поисковых партий и лесоустроителей, которые будут затем искать здесь белую глину, колчедан, вести лесоустроительные работы. Предлагалось несколько участков, на которых охотники должны были выполнить эти работы. Братьям предстояло выбрать любой. Они должны первыми заключить договор.

— На следующие участки пойдут другие, — сказал в заключение гость и выжидательно посмотрел на охотников. Затем открыл портсигар и протянул его братьям.

— Не балуемся, — тихо ответил за всех старший из братьев — Василий.

Зарницын отворил окно. В комнате воцарилась тишина, только с улицы доносился говор и смех собравшихся возле Ленинского уголка ребят.

— Зимой вы, наверное, снова пойдете в верховья Вишеры. Ясно, что нынешний год терять вам не хочется, — поглядывая на председателя сельсовета и словно ища у него поддержки, снова заговорил приезжий. — Так у меня предложение: до конца зимнего сезона вы охотитесь, а к весне переключитесь на строительство избушек.

Братья молчали, обдумывая предложение.

— Ну, чего, мужики, молчите? — заговорил председатель. — Если согласны, так говорите: согласны. А нет — так я пойду к другим…

— А ты не торопись, — ответил за всех Василий. — Дело серьезное. Тут подумать надо.

На следующий день охотники, дав согласие, заключили договор. Вызвались семь человек. Включили в артель и Ваню. Ехать решили после того, как по Вишере будет санный путь.

2

С трудом открываются глаза.

— Вставай… Хватит растягиваться-то, — толкая в бок Ваню, говорит отец. — Собирайся. Мужики уж вон лошадей запрягли.

Он еще что-то говорит, спускаясь по ступенькам, но Ваня уже не слушает. Прямо через брус прыгает на пол и, потянувшись так, что затрещало в суставах, бежит к лохани, над которой болтается на веревочке чугунный с отломанным носом чайник.

Торопливо захлопали двери избы. Вынесли ружья, припасы. Уложили в сани сено, сухари, лыжи, сундучок с порохом и свинцом, а поверх всего положили длинную узкую нарту.

Отец послал Ваню к артельщикам узнать, когда те будут выезжать. Ваня сначала кинулся к дяде Семену. Тот уже хлопотал возле воза.

— Готово! — весело подмигнул он парню. — Вот только пассажира привяжу, — кивнул он на кобеля. На дяде была солдатская папаха и серая шинель с обрезанными полами.

— Скажи отцу, что выезжаю.

Все было готово к отъезду и у дяди Ивана.

Он тоже весело встретил посыльного, и когда тот спросил, скоро ли ехать, дядя выпрямился во весь рост и, приложив руку к шапке, шутливо отрапортовал:

— К выходу в море готовы! Провизия погружена вся, боезапас тоже, что касается пресной воды, то заправляться будем в дороге!

Мелкой рысцой семенят низкорослые лошадки. Плывут навстречу крутые, поросшие пихтачами и ельниками берега. Дорога вьется по замерзшей реке, только перед бурными, не замерзающими зимой порогами она выходит на крутой каменистый берег.

Чем дальше, тем круче горы, выше прибрежные утесы, бурливее пороги. Подъехали к Говорливому Камню.

— Э-ге-гей! — крикнул кто-то с передней подводы.

«Э-ге-гей!» — эхом загудело над рекою.

— Ишь ты, — ухмыльнулся в бороду Василий.

«Ишь ты», — загудело в Камне.

— Тьфу, вот варнак… Тоже разговаривает…

Впереди закричало сразу несколько голосов, и Камень загудел, загрохотал. Кажется, не пять лошадей, а целый обоз шел возле подножия каменного исполина.

Мороз на восходе солнца усилился. На возах захлопали рукавицами. Охотники, спрыгивая на дорогу, притопывали валенками и, пустив лошадей крупной рысью, с гиком и хохотом неслись за возами!