Константин Сергеевич Бадигин , Александр Николаевич Плотников , Робер Стенюи , Владимир Натанович Орлов , Григорий Михайлович Поженян , Валерий Васильевич Белозеров , Михаил Леонидович Лезинский , Николай Исидорович Полотай , Вячеслав Николаевич Кузнецов , Николай Иванович Сиянов , Юрий Александрович Дудников , Александр Маркович Николаев , Николай Васильевич Беседин , Юрий Николаевич Иванов (океанолог) , Тимофей Борисович Гуженко , Анатолий Исаевич Милявский , Александр Кузьмич Еременко , Сергей Харлампиевич Баранов , Николай Митрофанович Воронкин , Георгий Владимирович Самолис - Океан. Выпуск четвертый

Захарченко. Больше половины экипажа работали на теплоходе несколько лет, со времени его постройки, и судно знали превосходно.

Утром мы в море. Минуем маяк Поворотный. Теплоход двигается на северо-восток вдоль гористого берега. Один за другим слева по курсу возникают в лиловой дали мысы, словно кто-то невидимый переставляет декорации. На западе у самого горизонта синеют величественные вершины Сихотэ-Алиня, заросшие лесом, прорезанные узкими крутыми падями. К морю ущелья-овраги мелели и раздвигались, образуя широкие разлоги.

В одном месте, совсем близко у моря, горела тайга. Тучи дыма висели над лесом. Ветер приносил на теплоход тревожный запах смолистой гари.

В море мы услышали радостную весть. Битва на Курской дуге окончилась победой наших войск.

«Немецкий план летнего наступления, — гласил приказ Верховного Главнокомандующего, — надо считать полностью провалившимся. Тем самым разоблачена легенда о том, что немцы в летнем наступлении всегда одерживают победы, а советские войска вынуждены будто бы находиться в отступлении…»

Итак, еще одна легенда развеяна.

На третий день прошли траверз маяка. А вот и Совгавань. Круто повернули налево. Миновали маленький островок. Направо — бухта Константиновская. Самая глубокая и спокойная бухта в Совгавани. Мне вспомнилось, как я еще матросом на пароходе «Индигирка» приходил в эти места много лет назад. Сколько нового и интересного таили тогда эти берега! В том далеком плавании море совсем очаровало меня.

Наконец мы пришвартовались у ветхой деревянной пристани поселка Совгавань и приступили к выгрузке. Не буду рассказывать подробности ремонта на заводе Дальневосточного пароходства, хотя все документы я бережно храню до сих пор. Но коротко, несколько слов, сказать необходимо.

В док я вошел без помощи буксира. Его пока не было в Совгавани. Закрыли нам днище быстро. Ремонтировали с помощью дублировок, подварки заклепок и подкреплений, временно обеспечивающих живучесть. Скажу откровенно — ремонт производился далеко не по первому разряду. Вопрос шел о летнем переходе в один из портов США, где предполагалось полное восстановление прочности корпуса.

Не стану перечислять все беды, происшедшие из-за плохо проведенного ремонта. Могу только сказать, что в этот тяжелый период я особенно полюбил свое судно. Моряки, как правило, любят корабль, на котором работают. Для настоящих моряков он словно живое любимое существо. Они ухаживают за ним, держат его в чистоте и порядке, привязываются к нему, как к своему родному детищу. Маленькое судно или большое, красивое, современное или устаревшее, оно все равно дорого и близко. У поморов, лучших моряков России, до недавнего прошлого бытовали приметы на этот счет. Не дай бог в сердцах ругнуть свое судно, если оно плохо разворачивается, рыскает во время хода. Судно может обидеться — и тогда прощай спокойное плавание. Обращение с судном должно быть только ласковое.

Я, помню, плавал в Архангельске в 1933 году со старым капитаном Хабаровым, опытным, но беспокойным человеком. Иногда совсем неожиданно, в самый, казалось, неудобный момент, он начинал делиться своими воспоминаниями, и тогда можно было услышать много интересных вещей. Швартовались мы как-то раз к пассажирской пристани. Капитан Хабаров запоздал с задним ходом и с беспокойством посматривал, как движется вперед судно. От нетерпения он притопывал ногой и что-то говорил про себя. Я прислушался. «Миленький, остановись, миленький, не подведи, — твердил он. — Родименький, отблагодарю». Посулы, видно, помогли, и судно остановилось в нужном месте. Капитан Хабаров ласково погладил полированные поручни на мостике.

К БЕРЕГАМ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ

Пока выгружали бревна, которые мы привезли из Совгавани, я старался получить в пароходстве груз на переход в США, а это дело непростое.

Предстояло погрузить около трех тысяч тонн досок и руду. Брать полный груз руды на судно, находящееся в аварийном состоянии, я считал невозможным. Но и без нее нельзя было отправляться в плавание: лес шел только до острова Адак. А на переход через Тихий океан леса не дали. Значит, полпути залатанное днище теплохода будет хлюпать по волнам, и заплаты полетят сразу — в этом я не сомневался. Руда должна притопить аварийное днище. Но она одновременно понизит центр тяжести судна и придаст ему стремительность --">