Александр Петрович Казанцев , Айзек Азимов , Н Петров , Вячеслав Иванович Пальман , Олег Николаевич Гурский , Илья Львович Верин , Герман Михайлович Чижевский , Игорь Михайлович Забелин , Всеволод Николаевич Евреинов , Чэд Оливер , Джеральд Даррелл , Вадим Вилинбахов , Роман Григорьевич Подольный , Николай Иванович Коротеев , Владимир Алексеевич Рыбин , Валерий Иванович Гуляев , Владимир Павлович Ковалевский , Евгений Петрович Федоровский , Александр Семёнович Иванченко , Савва Михайлович Успенский , Иосиф Аронович Халифман , Лев Петрович Василевский , Герман Дмитриевич Малиничев , Евгения Васильева , Николай Димчевский , Алексей Сосунов , Николай Немнонов , Генрих Гунн , Николай Фотьев , Теодора Кребер , Аркадий Локерман , Владимир Флинт , Леонид Тендюк , Рэм Петров , Павел Астапенко , Марсель Омэ , Юрий Холодов , Станислав Старикович , Самуил Варшавский - На суше и на море 1969

чешуя рыбы, как оперение фазана. Владыке гор и лесов, охраняющему прирост богатства. Если просят, непременно обещай: просящему нет отказа! — выпалил я единым духом.

Лицо заведующего действительно засверкало, как чешуя рыбы и как оперение фазана:

— Ну, я вижу, что корневщикам в вашей компании скучно не будет.

— Трудно сказать. Могу пройти в двух шагах от женьшеня и не увидеть его.

— Ну-ну… А я-то хотел дать вам инструкцию почитать. В помощь, так сказать, начинающему корневщику, — и показал еще несколько корней.

Один из них оказался «синие», молодой четырехлистный женьшень. И хотя листья были отрезаны, возраст его определялся по кольцам-перетяжкам на теле. Другой — «тантаза» семнадцати— двадцати лет. Но он оказался «женским» — два его отростка — «ноги» — были переплетены, словно положены одна на другую.

— Верно, — проговорил заведующий и передал мне женьшень из конверта, лежавшего отдельно. Он принадлежал к «упие», корням старым, особенно ценным, возраст которых несколько десятилетий. Весил он граммов сто. Редкий экземпляр.

— Хорош?

— Хорош-то хорош…

Мне почему-то захотелось внимательнее присмотреться к корню. На ощупь женьшень обычно бывает упруг, но не хрупок. А этот, казалось, нажми чуть посильнее, и он сломается. Наконец я догадался. Корень, очевидно, «подпоили». Такие штуки корневщики еще выкидывают иногда. Хотя за это и страдают. «Подпаивают» — опускают примерно на сутки в воду, чтоб прибавить вес.

Выслушав, заведующий сказал, что читать инструкцию мне не надо. Однако я попросил посмотреть. Она начиналась так:

«Женьшень — исключительно ценное лекарственное растение, применяемое в восточной медицине. Запасы корня в других странах давно полностью исчезли. Единственным местом в настоящее время, где растет дикий женьшень, является наш советский Дальний Восток…»

Стоял конец августа. Корневщики уже давно находились в тайге. И я отправился туда с «оказией» — мрачного вида корневщиком Саввой Петровичем. Он принес из тайги очень ценный корень, какие обычно не хранят при себе: мало ли что может случиться. Да хотя бы подмокнуть под дождем, подпоиться.

Теперь Савва Петрович возвращался в бригаду, и я с ним.

Выехали ранним утром на попутке. Километров тридцать тряслись по разбитому в пыль лесовозному проселку. Я сидел, по младости лет, в кузове. Парило знойное муссонное предгрозье. Высоченные ослепительные облака походили на фантастической величины пирожное безе. Солнце пекло сквозь влажный воздух.

За машиной тянулся кометной длины пыльный хвост. Деревья по обочинам стояли желтые от пыли. Ехали мы часов шесть. Наконец машина остановилась у чайной. Я выпрыгнул из кузова.

Савва Петрович, выйдя из кабины, стоял у открытой дверцы и, вытаскивая из кармана по монетке, собирал на пиво шоферу. Немало удивив шофера и старого корневщика, я дал полтинник.

— Мы не на зарплате, — проворчал Савва Петрович. — Мы что потопаем, то и полопаем.

В чайной Савва Петрович скинул кепку, которая наверняка была приобретена еще во время нэпа, снял кургузую, с обрезанными полами солдатскую шинель. На мне была такая же, с шефова плеча. Я знал, что Савве Петровичу за шестьдесят, но выглядел он лет на сорок. Может, и помоложе. В его густой шевелюре не заблудился ни один седой волос. Облик корневщика не оставлял сомнения, что он, во-первых, давно и с толком принимает женьшень и, во-вторых, действие этого лекарства для здоровья было достоверно явным.

Савва Петрович взял полтора обеда, сто граммов водки и два чистых стакана. Я — обычный обед. Устроившись за столом, корневщик вытянул из котомки фляжку военного образца и плеснул в стаканы чуть желтоватой жидкости. Я принюхался и узнал женьшень.

Один из стаканов, в котором было граммов двадцать настойки, Савва Петрович пододвинул ко мне.

— Вы и летом пьете женьшень?

— Угу, — не разжимая губ, невразумительно ответил мне мрачный Савва Петрович.

— Я слышал, что летом этого не делают?

— Гм… — неопределенно отозвался корневщик.

— Или вы сокращаете прием вполовину? — Я помнил, что в очерке В. К. Арсеньева говорится лишь о сокращении вполовину обычной дозы — тридцать-сорок граммов — настоенной на женьшене водки или сорокапроцентного спирта.

Савва Петрович кивнул.

— А наибольшие дозы приходятся на февраль-март, как раз перед весной?

— Угу.

Разлив по стаканам настойку, --">