Леонид Филиппович Муханов - В страну ледяного молчания

Беринга, мимо Чукотского полуострова к Камчатке, Японии, ехали по железной дороге от Владивостока на Хабаровск, Вологду и Архангельск. Осталось совсем немного, чтобы замкнуть круг. Зайдем с ними на Землю Франца-Иосифа, затем к себе на западные берега Северной Земли.

Мужественный человек Ушаков: заброшенный на далекий остров Врангеля, три года отрезанный от мира, лишенный даже радиосвязи, проведший нечеловеческую борьбу с морозами, вьюгами и зверями, — он сейчас совершенно уверен в себе. Уверен, что выполнит задание правительства: пробыть еще три года на неизученной Северной Земле с тремя такими же закаленными спутниками.

Псы заглядывают ему в глаза, ластятся.

— Миша, — обращается Ушаков к самой сильной лайке с лохматой черной шерстью: — Миша, а ну, повой.

Миша кладет ему лапы на грудь, не высоко поднимает голову и протяжно воет. В суровой Арктике собаки — основной способ передвижения. С их помощью исследователь побывает в самых отдаленных участках Северной Земли.

Колымские собаки на ледоколе.

Краснофлотец Петров за уборкой палубы.

Матросы разместили собак по специально устроенным деревянным клетушкам. С лошадьми было больше возни. Серая с черными пятнами кобыла брыкалась, никак не хотела подниматься в воздух. Наконец, и лошади на борту. Осталась самая трудная часть погрузки: разобранные дома, сараи, стройматериалы. На каждом бревне и доске есть свой номер, своя отметка. Молодой строитель-инженер Е. Е. Илляшевич следит за погрузкой. На землях Франца-Иосифа и Северной у него хватит времени на сборку их только при условии самой напряженной работы. После строительных материалов стали опускать в трюм бочки, мешки, кули, ящики.

Портовые краны унизаны гирляндами живых людей.

Ледокол „Георгий Седов“, расцвеченный флагами, покидал Архангельск.

Наконец, старший штурман Юрий Константинович Хлебников, обсыпанный с головы до ног мукой, подошел к каюте капитана и постучал.

— Владимир Иванович, погрузка закончена. Все проверено и записано.

— Прекрасно, значит, сегодня в море, — негромко ответил широкоплечий поморский детина.

Это был капитан.

Беседуем. Он рассказал о себе очень немного:

— Начал морскую службу еще мальчуганом. Помню, отец привел меня к рыжему, пропитанному тюленьим жиром, сухому, как вобла, владельцу небольшого бота и сказал: „Вот здесь, Володька, учись, как надо работать, и привыкай к морю“.

— Меня сразу назначили зуйком. Обязанность зуйка заключается в нанизывании на крючки маленьких рыбешек, на которых ловится треска в Белом море. С десяти лет начал плавать в качестве „кока“ на парусных судах. Через три года на салотопенном заводе научился приготовлять из тресковой печени медицинский жир, а в 15 лет сделался младшим матросом.

— Опасности? Кто в море не бывал, тот и страху не видал, — усмехается капитан. — Семнадцати лет поступил в мореходную школу в Сумском посаде. В 1912 году окончил морское образование помощником капитана дальнего плавания. Плавал на пароходе „Федор Чижов“, с которого при потоплении его немецкой подводной лодкой спасся в числе немногих. В 1926 году был назначен капитаном ледокола „Георгий Седов“. С ним я сжился. Родной он мне.

По сводкам моего собеседника впервые нанесены на карты глубины южной оконечности Новой Земли, поставлены опознавательные знаки; он же помог составить точный атлас беломорских течений.

Все помнят гибель дирижабля „Италия“. На поиски группы Алессандрини и Амундсена были направлены ледоколы „Красин“, „Малыгин“ и „Седов“. Капитан Воронин пробрался к Земле Франца-Иосифа, обогнув ее с запада на восток. В 1920 году лишь благодаря его опыту удалось, преодолев тяжелые льды и густые туманы, пробиться не только к --">