Аскольд Павлович Якубовский - В лесной сторожке

охотник». Затем он даст снимок на городскую выставку и, быть может, напечатает его в журнале. И все потому, что мой отец замечательный фотограф.

С тех пор как биологи зачислили его к себе лаборантом, он стал фотографом животных. Он их гениально снимает и уже два раза падал с дерева.

…В сторожке я ощипал куропатку, а Старик сварил из нее очень вкусный суп. (Картошку и лук я нашел в огороде.)

И снова мы сидели с горячими мисками на коленях.

Старик, хлебая, вытягивал шею. Очки в тонкой железной оправе потели в супном вкусном пару.

Поев, мы сидели на крыльце. Старик учил, как вести себя в лесу: ночевать, разводить костер, стрелять лесную дичь. Мне же хотелось спать. Слушая, я подпирал веки пальцами. И вдруг заснул.

6

Проснулся «а кровати-медведе.

Вскочил — никого… Я испугался и выбежал — нет папки! Закричал — Старик не отозвался.

И хотя вокруг был клонившийся к вечеру день, мне стало страшно.

Мне казалось, что отец ушел и умер, я его не увижу. Никогда! Я стал звать его и увидел: Старик быстро шел из леса. Закричал мне:

— Что случилось?

Я подбежал — лицо его было удивленным и сердитым.

— Где ты был? Я так боялся за тебя.

Старик сказал, что гулял в лесу (там, кстати, можно будет поохотиться с телевиком на синиц-аполлоновок) и нашел вкусные грибы.

И вывалил из карманов эти грибы, сделанные как бы из мокрых оберточных бумажек. Пахли они гнилушками, а назывались осенними опенками.

Затем пошли прогуляться. Мы перешли березовый лес, озимое поле и другой лес, сосновый. За ним был овраг, доверху полный осинами.

И, стоя у этого оврага, мы услышали глухие, как больной кашель, удары. Они возникали где-то очень далеко и перекатывались справа налево и обратно.

Отец сказал мне, что стреляют из большого ружья зарядами черного пороха. Очень красиво: из ружья вырывается светящийся клуб. Значит, мы не одни. Кто-то еще охотился здесь, в этих глухих местах. Это мне не понравилось.

7

На следующий день мы перешли овраг и потопали себе дальше. По дороге нам встретились сухие зонтики пучек. Старик учил меня отличить горькую пучку от настоящей — сладкой — по блеску кожицы.

Но кто в наше время ест пучки!

У ручья мы увидели босые когтистые следы. Старик заявил, что это след барсука.

— Снимем его, — предложил я. Мы стали искать барсучью нору: приняли его след за центр и стали ходить, словно привязанные к нему веревочкой.

Мы то поднимались по склону, заросшему сухими пучками, то спускались назад. Раз двести мы прыгали через этот ручей и все расширяли и расширяли круг.

Старик устал. Он дал мне ФЭД, и я стал ходить один. Барсучью нору я нашел на бугре, среди березок. Около широкого входа лежала надкушенная луковица сараны.

Такой аппетитный вид у луковицы!

Я догадался: пока мы ходили, барсук смотрел с высоты и надкусывал эту луковицу.

Я посидел около норы, положив фотокамеру на колени.

Я сидел — и барсук тоже. Он тоненько бормотал что-то под землей.

А с деревьев, щелкая, отрывались и падали листья.

8

Старик вдруг свистнул.

Я не видел его сверху, а только черемухи, около которых он сидел. Но когда перепрыгнул ручей, то уловил ветерок: он нес запах. Не отцовский, а чужой, густой, табачный.

Значит, кто-то пришел и будет совать нос в наши дела.

Взрослые любят совать нос в чужие дела, расспрашивать о школе и отметках.

Я шел, недовольный чужим запахом, как собака, и увидел, что отец не один, около него сидит маленький человек с большим ружьем.

Они беседовали. Поднимался дым: человек курил и беззвучно смеялся, глядя на меня. Должно быть, Старик проболтался о моих школьных делах.

Я пошел охотничьим утиным шагом. И, как всегда под чужим неприятным взглядом, меня пошатывало.

Я подошел и увидел — человек не смеялся, просто у него узенькие черные усы.

Оттого казалось, у него два рта, один черногубый, а другой красный. Сам он еще не старый и ловкий, в кожаной начищенной куртке. Такую я буду носить, когда вырасту, стану работать и у нас будут наконец деньги.

Человек весь кожаный — сапоги, штаны, даже кепка. А ружье у него черное и блестящее, с белыми металлическими штучками. Словом, охотничий пижон.

Нет, не буду носить кожаную куртку!

— Мой сын, — заявил Старик (он ужасно мной гордился). Двуротый посмотрел на меня и заговорил с отцом.

Оказалось, это он стрелял из крупнокалиберного ружья, черным --">