Анатолий Сергеевич Онегов - Логмозеро

повернутся головами в одну сторону – туда, куда дул до этого ветер. И теперь выпадет тебе дорога по воде после бури, будешь выбирать свой путь так, чтобы не встретиться лоб в лоб с топляком.

Прибыл я на Логмозеро в конце октября, когда порядочные рыбаки уже затащили свои лодки на берег до весны. Приехал я на лодке, спустился вниз по реке, вошел в протоку, пробрался под старыми гнилыми мостами, что остались еще со времени сплава и с тех пор ни разу не ремонтировались, и причалил лодку к мосткам, которые перешли в мою личную собственность вместе с негодным под порядочное жилье, запущенным, но обширным домом.

Утро того дня было ясное, ночью пришел мороз остался на весь день, и по берегу озера тут же засветилис первые полоски новорожденного ледка. Новой ночью мороз покрепчал, и вчерашний ледок разом отошел от берегов стянул почти всю воду от берега до берега. Озеро встало, только протока выходила еще дымящимся языком живой воды чуть ли не на самую середину плеса. И в этой дымящейся воде как ни в чем не бывало купались утки.

Рядом гудело Онежское озеро, не поддававшееся морозу по середины зимы, и утки уходили туда всякий раз, когда наше озеро замерзало, и всякий раз, когда лед на озере отступал, возвращались обратно. Странное это было зрелище – по озеру уже лежал хороший лед, по льду уже вовсю раскатывали рыбаки на санках-финках, разыскивая громадных логмозерских окуней, а над замерзшим озером нет-нет да и пролетали стайки уток, все еще живших на открытой онежской воде. Иногда эти утки опускались на лед и неподалеку от рыбаков – то ли отдыхать, то ли высматривали что-то подо льдом, надеясь, видимо, что мороз скоро отступит и там, где в озеро выходит протока, снова покажется вода.

И утки порой не ошибались. Стоило им полетать над нашим озером и посидеть на льду, как мороз отпускал и лед у выхода протоки почти сразу же размывался. И снова среди ледяного поля дымилась открытая вода, и снова в этой воде плескались неугомонные утки.

Странное было это место, где протока входила в озеро. Боролось оно с зимой долго и первым открывалось из-под весеннего льда. Сама по себе вода была здесь неглубока – по протоке с весны до осени взад и вперед бродили коровы и телята, сбежавшие от пастухов. Коровы, а следом за ними и телята, перейдя протоку, шли в самое озеро и отсиживались в тростнике от слепней и пастухов. И, чтобы выгнать настырную скотину из озера, пастуху приходилось брать лодку, оставлять кнут и выпугивать заблудшую тварь из воды тяжелым веслом.

Когда-то протока была здесь глубже и спокойнее, но потом протоку подправили люди, и она взбунтовалась. Еще совсем недавно протока выходила в озеро не по прямой, а, как всякая уважающая себя река, делала перед большой бурной водой изгиб, не лезла сразу под крутые волны, а отгораживалась от озерной волны небольшим островком-пересыпью и под защитой этого островка покойно заходила сначала в залив-лагуну и только потом смешивала свои воды с водой озера. Но такой кривой, обходный путь не устраивал людей, работавших на сплаве, и протоку-кривулину перегородили перед самым озером длинной дамбой, направив покоренную воду вместе со сплавным лесом прямо в Логмозеро. И все было бы хорошо, если, подправив речку, люди и дальше помогали бы ей катить свои воды по-новому. Но сплав закрыли, дамбу убрали, и прямая протока-канал стала заноситься песком. Протока скоро обмелела, и по мелкому месту, как по перекату, побежала в озеро быстрая вода, которую сразу разведали утки и которая не раз подводила рыбаков, посчитавших лед над быстрой и мелкой протокой достаточно прочным.

В год прибытия на Логмозеро на летнюю рыбалку я опоздал – по берегам озера уже тянулись первые льдинки-закрайки, а потому я с особым беспокойством и нетерпением ждал на озере первый лед.

И он пришел, первый настоящий лед, чистый и прозрачный от резкого, напористого морозца.

Есть у первого зимнего льда своя прелесть и своя тайна. Они-то, красота и тайна, и зовут к себе, зовут все дальше дальше от берега, на самую середину замерзшего, остановившегося плеса.

Гулок, прозрачен и искрист первый лед. Тронешь чуток лезвием пешни, и пройдет под тобой от берега до берега глубокий, неясный гул воды и льда.

Вырвется, выбьется из-под острия пешни легкий льдистый осколок, сверкнет на утреннем солнце розовым и голубым светом, откатится недалеко и останется гореть, камнем-самоцветом до самого вечера.

Тихо на первом льду, необычно после буйной --">